Антон Павлович на террасе ялтинского дома. Сентябрь 1903 года. Обратим внимание на обилие растительности в саду и на террасе. Ольга Леонардовна Книппер-Чехова вспоминала, что ее муж очень любил природу и ненавидел, чтобы в его присутствии срывали или срезали цветы.
Поселившись в Крыму, на выжженном пыльном участке, Чехов с невероятным увлечением сажает и черешни, и шелковицы, и пальмы, и кипарисы, и сирень, и крыжовник, и вишни и, по его признанию, буквально блаженствует — «так хорошо, так тепло и поэтично. Просто один восторг». И, конечно, не раз он делится своим счастьем с другими: посылает родственникам семена в Таганрог, чтобы и те развели у себя хоть какой-нибудь сад. И дарит свои деревья соседу, чтобы и у соседа был сад.
В своей любви к деревьям и цветам он признавался почти в каждом своем произведении. Вот, например, в «Драме на охоте»: «Эта редкая роскошь, собранная руками дедов и отцов, это богатство больших, полных роз… было варварски заброшено и отдано во власть сорным травам, воровскому топору… Законный владелец этого добра шел рядом со мной, и не один мускул его испитого и сытого лица не дрогнул при виде запущенности и кричащей… неряшливости, словно не он был хозяином сада. Он не заметил голых, умерших за холодную зиму деревьев».
А вот в «Ненужной победе»: «Ручей должен быть под липами, — говорит бродячий музыкант, истомленный мучительным зноем. — Вот она, одна липа! А где же еще две? Их было ровно три, когда я десять лет назад пил здесь воду… Вырубили! Бедные липочки! И они понадобились кому-то!»
А когда в «Дуэли» он захотел показать, как никчемно было паразитарное существование Лаевского, он раньше всего обвинил его в том, что Лаевскии в родном саду «не посадил ни одного деревца и не вырастил ни одной травки».
Когда же он вздумал изобразить гуманиста, проповедующего озлобленным людям мудрое счастье безграничной любви, он вложил эту проповедь в уста садовода, проведшего с цветами всю жизнь, так как садовод показался ему наиболее достойным носителем таких светлых идей («Рассказ старшего садовника»).
В нем самом никогда не угасала потребность сеять, сажать, растить. «Дуся моя, если бы я теперь бросил литературу и сделался садовником, то это было бы очень хорошо, это прибавило бы мне лет десять жизни», — писал Антон Павлович жене.
И, словно о важных событиях, сообщает своим друзьям и родным: «Гиацинты и тюльпаны уже лезут из земли». «Конопля, рицинусы и подсолнухи тянутся до неба». «Мои розы цветут изумительно».
В каждом цветке Чехов чувствовал личность, характер, индивидуальные качества. Это видно из того, что одни сорта цветов были ему особенно милы, а к иным он был равнодушен. «У Вас 600 кустов георгин, — писал он Лейкину в 1884 году. — На что Вам этот холодный, не вдохновляющий цветок? У этого цветка наружность аристократическая, баронская, но содержания никакого… Так и хочется сбить тростью его надменную, но скучную головку»
#МосковскиеЗаписки
Источник — Корней Чуковский «О Чехове»
