Взвивающиеся кони Аничкова моста известны далеко за пределами северной столицы. Именно их хотят, прежде всего, увидеть прогуливающиеся по Невскому проспекту или рассекающие на речных трамвайчиках Фонтанку туристы. Небольшой мост через болотную речку с таким ласковым и домашним названием обошел по популярности шикарный Дворцовый через полноводную Неву и превратился в такой же символ города как Зимний дворец или Петропавловская крепость.
Конечно, все это благодаря четырем скульптурным группам, на которых человек последовательно укрощает дикого коня. Так когда-то Петр I пытался укротить непредсказуемую «изменчивую» северную природу и заложить город на максимально не приспособленном для этого месте – низменным, подверженным наводнениям, рассеченным множеством речушек, через которые нужно было строить переправы. Фонтанка тогда даже не имела имени – называлась Безымянным ериком, протокой, соединяющей реки. Когда через нее перебросили трубы, по которым поступала вода для фонтанов Летнего сада, Петр назвал ее Фонтанной рекой, а в 1737 она получила официальное имя — Фонтанка. Этот водоток пересекал дорогу, которая должна была стать главной магистралью города. Будущий Невский проспект когда-то здесь и заканчивался. Дальше начинались неприглядные дикие окраины, бедные финские и ижорские деревушки. До XVIII века Фонтанка была границей города. А на переправе через нее находился пограничный пункт, где взимали плату за проезд.
Узкий и деревянный
Прежде чем получить современный вид, Аничков мост несколько раз кардинально менял облик. Первоначально по приказу Петра 1 в 1716 году построили деревянную многопролетную переправу на сваях – множество таких же возводились по всему Санкт-Петербургу. Для солидности их разрисовывали под камень. Фонтанка была гораздо шире, чем сейчас — со множеством заводей, островков и заболоченными берегами местами достигала 200 метров. Соответственно длина переправы была около 150 метров, а вот ширина всего 6 с половиной, то есть ее пропускная способность была невелика. А чтобы проходили корабли (река тогда была судоходна), устроили подъемные щиты, которые снимали и опускали вручную в случае необходимости. Строил мост инженерный батальон под командованием подполковника Михаила Аничкова. Отсюда в народе и пошло название – Аничков (с ударением на второй слог), несмотря на то, что по указу императора он должен был именоваться Невским. Официальное название не прижилось. В XIX — начале XX века его иногда называли Аничкиным, намекая на некую Анечку, у которой был роман то ли с архитектором, то ли со строителем. Столь легкомысленное искаженье славного имени возмутило потомка Аничкова. Он написал в Городскую управу жалобу и название было исправлено. Больше на него никто не покушался.
Факт! Михаил Аничков дослужился до полковника и приобрел участок, на котором сейчас находится Александринский театр. Аничков дворец не имел к нему отношения.
В перестройке 1721 года приняли участие голландский инженер Герман ван Болес и знаменитый итальянский архитектор Доменико Трезини (по его проектам построены Петропавловский собор, здание Двенадцати коллегий и Александро-Невская Лавра). Как принято в России, сооружение возводилось силами арестантов. В нем было уже 18 пролетов. Хотя разводился он по-прежнему вручную с помощью специального механизма, но силами всего двух человек.
В 1737 году мост расширили до Невского проспекта. В 1741 году его пришлось дополнительно усилить, чтобы он выдержал слонов, которых персидский шах подарил императрице России.
Новая деревянная конструкция, построенная в 1749 году, была неразводной – река обмельчала для прохода больших судов. В этом типовом проекте уже частично использовался камень и даже присутствовал минимальный дизайн: фонари на высоких столбах и тумбы с вазами или шарами.
Широкий и каменный
К концу XVIII века город разросся и «перешагнул» Фонтанку. Мелководную заболоченную речку начали облагораживать – спрямляли и углубляли, берега покрывали гранитом, застраивали особняками, делали спуски к воде и причалы. В 1783-75 годах Аничков мост, наконец, оделся в камень, как и еще шесть его братьев-близнецов. К его новому облику приложили руку знаменитые архитекторы Юрий Матвеевич Фельтен и Василий Иванович Баженов.
Средний пролет по-прежнему был из дерева. Его поднимали с помощью тяжелых цепей, чтобы пропустить баржи и небольшие суда. Пока Фонтанка совсем не обмелела.
В первой половине XIX века весь мост огородили чугунными решётками с каменными тумбами в стиле ограды набережной. Вход украшали обелиски с фонарями.
Современный вид
К 1839 году стало ясно, что Аничков мост не справляется с транспортным потоком по центральному Невскому проспекту. В 1840 году Николай I утвердил новый проект. На создание нынешнего шедевра ушло всего полгода – он открылся 20 ноября 1841 года. Трёхпролётный мост с кирпичными сводами, облицованный розовым гранитом, был красивым и вместительным. Теперь по нему могли спокойно перемещаться и конки, и люди. Известный художник Александр Павлович Брюллов сделал для него литую, невероятно легкую и воздушную, чугунную ограду с барельефами морских коньков и русалок. Она напоминала решетку Дворцового моста в Берлине работы Карла Шинкеля. Причем русалки принадлежали к неизвестной доселе породе – хвостатые красавицы с ногами-копытцами.
Однако конструкторы что-то недоглядели. Между каменными сводами и гранитной облицовкой попадала влага, что приводило к постепенному разрушению строения. В 1906 году была проведена очередная реконструкция. Появились широкие удобные ступени на тротуар, которые не затрудняли движение.
Петр Клодт
Уникальной и неповторимой эту достопримечательность сделали, безусловно, вставшие на дыбы дикие жеребцы, сражающиеся за свою свободу. Их автор барон Петр Карлович Клодт происходил из знатной семьи балтийских немецких аристократов. Это были потомственные военные. Возможно, поэтому Клодт с детства любил изображать лошадей – с натуры, которой вокруг было достаточно. Первое признание он получил случайно – как-то от скуки юноша вырезал для знакомого мальчика, сына известного литератора Греча, игрушечную лошадку из дерева. И столь виртуозно, что и отец мальчика, и его именитые друзья-литераторы пришли в восторг. Они вручили талантливому самоучке набор для резьбы по дереву. Следующие ценители юного дарования великие князья Михаил и Николай Романовы также получили по игрушке. Однако верный семейным традициям юноша закончил артиллерийское училище и уволился из армии лишь в 23 года, решив посвятить себя любимому делу – ваянию лошадей.
Факт! Прадед Петра Карловича принимал участие в Северной войне, а отец, боевой генерал, воевал с Наполеоном. Его портрет висит в галерее Зимнего дворца
Вольнослушатель Императорской Академии художеств молодой барон ходил в тряпье и жил в грязном, но зато просторном подвале. Здесь он мог в разных позах рисовать любимых животных. В 1830-е к нему, наконец, пришел успех.
Первой его большой работой стали скакуны в колеснице богини Славы на Нарвских воротах. Грациозные и стремительные, они покорили императора Николая I и принесли их автору мировую известность.
Главное украшение
Фигуры на Аничковом мосту, ставшие символом Петербурга, как и все лучшее в искусстве, восходят к античности. Петр Клодт вдохновился «Конями Марли» француза Гийома Кусту (сейчас хранятся в Лувре), а тот в свою очередь, изображением Диоскуров в Древнем Риме — мифических братьев-близнецов, которые обладали необыкновенной силой.
Первоначально скульптур должно было быть две, и они предназначались для пристани рядом с Адмиралтейством на несуществующем ныне канале, но Николаю I проект не понравился. Они могли стоять и на набережной перед Академией художеств на Васильевском острове, но художник запросил за их изготовление такую сумму, что дешевле оказалось привезти древних Сфинксов из Египта. В итоге он сам присмотрел место для своих лошадок – на строящемся Аничковом мосту, который по первоначальному замыслу предполагалось украсить четырьмя скульптурами. Идея оказалась гениальной.
Барон создавал свое детище долго и тщательно. Первую композицию «Конь с идущим юношей» изготовили только к 1838 году. Еще 2 года ушло на «Юношу, берущего коня под уздцы». Дипломированному артиллеристу пригодились навыки, приобретенные на военной службе. В 1838 году Клодт возглавил Литейный двор, чтобы самому отлить в бронзе свои работы. Он целиком изготавливал оригиналы – до этого столь большие фигуры делали только по частям.
Факт! Молодой скульптор в изображении животных стремился к предельному совершенству. Он лепил их по настоящим фрагментам лошадиных тел, добытым на бойне. Поэтому его работы поражают своей натуралистичностью.
Восточную часть моста долго украшали восковые копии двух «западных» скульптур. Русский царь был очень щедрым и любил «пустить пыль в глаза» — бронзовые статуи он подарил прусскому королю. В то время алебастровые жеребцы от вредного питерского климата начали разваливаться, грозя придавить случайного прохожего отвалившемся хвостом. Наконец, в 1843 году их заменили на бронзовые, но и они «с легкой руки» самодержца всея Руси отправились в Неаполь. А под моросящим дождем опять мокли гипсовые лошади. Но, как говорится, все, что ни происходит, — к лучшему. На этот раз Клодту надоело лепить одно и то же – он создал две совершенно новые скульптурные группы.
Факт! Только два коня на Аничковом мосту подкованы — те, которые ближе к западу. Причина не ясна – то ли к войне, то ли потому что кузницы находились на Литейном проспекте, откуда они и «прискакали», то ли их уже усмирили и сумели подковать.
Именно четыре разные композиции, которые представляют все стадии покорения человеком дикого животного, принесли славу мосту и их создателю. Величественные и выразительные кони Клодта гораздо больше напоминали классические образцы, чем французские скульптуры Кусту, выполненные в затейливом барочном стиле. Барона избрали почетным членом Берлинской и Римской академии художеств, а придворные захотели таких же лошадок. Но их изготовление стоило дорого, поэтому их отлили в бронзе еще только три раза: для дворца Бельведер Петергофа, усадьбы графов Орловых в Стрельне и князей Голициных под Москвой. В 1900-х годах они украсили ипподром в Москве – благодаря внуку Клодта, тоже скульптору.
Не факт! Во время антиалкогольной компании ходил анекдот, что в Питере не пьют четверо — те, что держат коней на Аничковом мосту.
Водруженные на пьедесталы, скульптуры и их создатель тут же обросли легендами и анекдотами. Говорили, что на гениталиях под хвостом одного из скакунов скульптор изобразил лицо любовника своей жены или еще кого-то, кого сильно недолюбливал (по одной из версий, это сам Наполеон Бонапарт). Что у двух животных не хватает языков и это приблизило кончину их творца. И что император Николай I так уважал талант Клодта, что простил ему грубое нарушение этикета – когда тот вырвался на лошади вперед царского кортежа. В общем, чего только не говорили…
В 1912 году Особая комиссия из крупных российских специалистов обнаружила в фигурах повреждения. Но они благополучно дожили до блокады и немецких бомбежек. Вот тогда им досталось!
Под бомбами
Мост выстоял в блокаду Ленинграда, несмотря на то, что взрывом 250- килограммовой фугасной бомбы в Фонтанку выбросило кусок чугунной решетки с тумбами. Ее восстановили еще до окончания войны – в 1944 году, а следы от снаряда на постаменте оставили для потомков, снабдив памятной доской.
Статуи решили зарыть в саду Аничкова дворца. Это оказался невероятно сложный и трудоемкий процесс. Их обмазывали вазелином, оборачивали бумагой и опускали в специальные ящики, которые потом засыпали песком, чтобы они не повредились. Они покоились под земляными курганами до 1 июня 1945 года, когда за одну ночь их водрузили обратно на пьедесталы. Для истерзанных блокадой ленинградцев это событие стало символичным.
Цитата:
Вместе с неубывавшей толпой горожан я стояла и смотрела, как поднимали одну из бронзовых групп на высокий гранитный, выщербленный осколками постамент: это была как раз та статуя, где над нагим, поверженным наземь юношей высоко взвились тяжелые копыта разъяренного коня.
Мы стояли долго, мерцала белая ночь, статуя подымалась медленно и вдруг в какой-то момент так и врезалась в бледно-зеленоватое небо всем своим черным, бурным, трагическим силуэтом! И мы вздрогнули все, даже озноб пробежал по телу: так прекрасно явилась в небе скульптура, так пронзительно остро вспомнился сорок первый год и так остро еще раз ощутили мы мир.
(Ольга Бергольц «Возвращение мира»)
В наши дни
Мост выдерживает ежедневно огромные нагрузки на оживленной городской трассе с туристическими автобусами и нескончаемым потоком машин во влажном климате, поэтому он должен быть всегда в «хорошей форме». Петербургские власти заботятся о сохранении исторического наследия.
Чтобы спасти бронзовые творения Клодта от окисления и зелени, в 1973 году прямо на мосту с них сняли окись и покрыли специальной эмульсией, защищающей от влаги. В 2007-08 годах мост капитально отремонтировали: укрепили, отреставрировали гранитные плиты тротуара и чугунные решетки.
А вот от вандалов памятник спасти удается не всегда. То и дело подвыпившие граждане пытаются оседлать бронзовых жеребцов, чтобы, видимо, взглянуть на всех сверху…
Факт! Скульптурные группы с моста снимали всего дважды — во время Великой Отечественной войны и реставрации в 2007-08 году.
В начале 2000-х скульптуры все-таки подняли с постаментов, чтобы кардинально отреставрировать. Обнаружилось, что внутри они полые, без каркаса и опор, а толщина бронзового слоя – от 2 с половиной до 6 метров. Они были вновь открыты после реставрации на торжественной церемонии в присутствии губернатора Петербурга. И с тех не покидают своих постов на самом изящном и изысканном мосту Санкт-Петербурга, ставшего живой легендой.
