4 января о взаимном притяжении.
А. Белый — А. Блоку.
[“Белый и Блок — ровесники (первый родился в октябре, второй — в ноябре 1880 г.), оба вырастали в профессорских семьях и воспитывались в сходных принципах; почти одновременно оба стали студентами (один в Московском, другой в Петербургском университете) и так же одновременно, во второй половине 1890-х годов, начали пробовать свои силы в художественном творчестве; почти в одно время состоялись и их дебюты в печати.” Первые опубликованные стихотворения Белого и Блока “были восприняты как произведения, близкие друг другу по своему духовному пафосу и поэтическим принципам и приемам.” Один из критиков еще в 1903 году отмечал, что Блок и Белый “близко соприкасаются своей психической жизнью”. Поэты еще не были знакомы, а между ними уже возникла глубокая внутренняя связь. Естественно, знакомство Белого и Блока не могло не состояться. Удивительно, что практические шаги к началу прямого диалога между ними оба поэта предприняли практически одновременно — в течение одних суток. Их письма — Белого из Москвы, Блока из Петербурга — “едва ли не встретились в Бологом”, по словам Белого. 4 января 1903 года Борис Бугаев (Андрей Белый) написал Блоку письмо, предварительно заручившись разрешением матери Александра (через О.М. Соловьеву)…]
“Многоуважаемый Александр Александрович!
Пользуясь данным разрешением, я пишу Вам несколько слов. Пусть они служат основанием нашего знакомства.
Лично мы не знаем друг друга. Я затрудняюсь — о чем мне писать? Важно не то, с «погоды» или «непогоды» я начну — важно то, что у меня возникает естественная потребность ближе познакомиться с Вами. Разбросанные ЗДЕСЬ и ТАМ, мы уже можем не удовольствоваться ДЛЯ САМИХ СЕБЯ И ТОЛЬКО нашим субъективизмом. Это уже не бред единичных чудаков, разделенных ото всех глухой стеною, так что солидарность с окружающими достигается единственно при условии ВНЕШНОСТИ… СЛИШКОМ ВНЕШНОСТИ. В бездне индивидуального оказалось нечто и объективное, и «ИНТИМНО»-личное. Личное не оказалось индивидуальным. В то время когда каждый думал, что он один пробирается в темноте, без надежды, с чувством гибели, оказалось — и другие совершали тот же путь. И вот — разными путями прошли какую-то промежуточную зону, лежащую между «ВНЕШНИМ» и «ВНУТРЕННИМ» знанием, соприкоснулись с Одной Истиной, хотя часто и с разных сторон. Значит, существовало то, что заставляло НАЧАТЬ БРЕД СРЕДИ БЕЛА ДНЯ. Значит, возможно общение друг с другом из «БЕССМЕРТНЫХ ДАЛЕЙ».
Легче дышать.
Веселей путь. Не чувствуешь себя таким одиноким. Проверяешь себя. Проверяешь других. Просишь помощи. Советуешься. Помогаешь.
Не знаю, это ли внушило мне мысль так прямо обратиться к Вам — но мне приятно ближе узнать Вас.
Вот и Ваши стихи.
Они мне ЗНАКОМЫ [с многими стихотворениями Блока Белый познакомился в рукописях]. Как-то лично заинтересован ими, пристально читаю — не потому ли что есть в них что-то общее — общее, неразрешенное? Точно мы стоим перед решением вечной задачи, неизменной… и чуть, чуть страшной.
Или это не так?
Я не коснусь подробного изложения всего того, что, как мне чудится, звучит в них. Это, быть может, задело бы Вас, а меня ввело бы в круг вопросов, которых я не желал бы, да и не мог касаться в первом же письме.
Я скажу только то, что Ваши стихи мне чрезвычайно нравятся и с чисто-эстетической стороны. В них положительно видишь преемственность. Вы точно рукоположены Лермонтовым, Фетом, Соловьевым, продолжаете их путь, освещаете, вскрываете их мысли. Необычайная современность, скажу даже преждевременность, тем не менее уживается с КРОВНОЙ ПРЕЕМСТВЕННОСТЬЮ. Этой преемственности, не говоря уж о бесконечной плеяде «стихистов», не хватает у таких безусловно интересных поэтов, как Бальмонт, Ф. Соллогуб и многие другие. Скажу прямо — Ваша поэзия заслоняет от меня почти всю современно-русскую поэзию. Быть может, это и не так, но НЕ я компетентен в критике.
Надеюсь, Вы простите этот нестерпимо-глупый тон моего письма и оправдаете меня: мне ведь хотелось написать Вам, не касаясь ТОГО или ДРУГОГО, а просто так… Мне было бы чрезвычайно приятно, если Вы пожелаете откликнуться на мое «ПРИГЛАШЕНИЕ К ПЕРЕПИСКЕ».
Остаюсь искренне уважающий Вас и расположенный
Борис Бугаев” (4 января 1903 года, из Москвы в Петербург)
Белый писал в своих воспоминаниях:
“К своему изумлению на другой уже день получаю я синий, для Блока такой характерный конверт, с адресом, написанным четкою рукою Блока, и со штемпелем: «Петербург». Оказалось впоследствии: А. А. Блок так же, как я, возымел вдруг желание вступить в переписку; письмо, как мое, начиналось с расшаркиванья: не будучи лично знаком он имеет желание ко мне обратиться, без уговора друг с другом обоих нас потянуло друг к другу: мы письмами перекликнулись.”
Свое письмо Блок написал 3 января. На самом деле, в нем было значительно меньше “расшаркиванья”, чем в письме Белого. Александр Александрович сразу взял быка за рога — в послании Блока был разбор “гениальной” статьи Белого в декабрьском номере “Мира Искусства” за 1902 год. Кстати, получив достаточно “застегнутое” письмо Белого, Блок стал извиняться за свое “ужасно крикливое” письмо. Но, на самом деле, оно вдохновило Белого, и тот ответил длинным “умным” письмом, в котором он уже касался и “ТОГО” и “ДРУГОГО” и “ТРЕТЬЕГО”. Не “просто так”, а по существу. И пошли из Москвы в Петербург и из Петербурга в Москву длинные письма-трактаты с метафизическими рассуждениями о сокровенных смыслах мистических символов и религиозных идей.
Уже в середине января отношения начали приобретать характер духовного братства. У Белого заболел отец, вскоре умер М.С. Соловьев, тогда же, не перенеся случившегося, покончила с собой О.М. Соловьева, “в эти дни получил от Блока лишь несколько строк, преисполненных ласки ко мне и соболезнующей грусти; несколько слов после нашей полемики, — первая сердечная встреча с А. А., как с родным человеком.” Личное знакомство в январе 1904 года “стало только закреплением уже давно существовавшей внутренней связи”.
В дальнейшем в отношениях Блока и Белого были и осложнения, и отчуждения, и разрывы, и вызовы на дуэль, и восстановления взаимопонимания… Причины главного кризиса отношений 1906-1908 годов были и личного (влюбленный в жену Блока Белый вознамерился отнять у Александра Александровича его Прекрасную Даму, что, кстати, явилось, по-своему, еще одним свидетельством их духовной близости), и литературного характера…
Но внутренняя связь между Блоком и Белым никогда не прерывалась. В 1913 году Блок писал: “А. Белый — слишком во многом нас жизнь разделила.” Но при этом, каждый раз, когда переписка возобновлялась, это была переписка “родных” людей. Да им и переписываться не надо было. Один из исследователей писал о взаимопонимании Блока и Белого на тонком уровне, взаимочувствовании друг друга, “как это бывает разве что у братьев-близнецов”. Жизнь разметала в разные стороны, но настроенный друг на друга приемник-передатчик внутри каждого из них — остался.
Андрей Белый. 1904.
Александр Блок. Фрагмент предсвадебной фотографии. Ателье Д. Здобнова. 1903.
#история #20век #АлександрБлок #АндрейБелый #поэзия #дружба #символизм #Россия #жизнь #литература
