В богатой войнами русской истории было много полководцев, чьи деяния во славу России достойны благодарной памяти потомков. Но этой памяти хватает далеко не на всех. Даже когда дело касается Великой Отечественной войны, россияне способны назвать в лучшем случае 5–7 имён советских полководцев. Что уж говорить о событиях XIX века, из которых наши соотечественники твёрдо помнят лишь фельдмаршала Кутузова?
Александр Иванович Барятинский как раз из числа тех военачальников, имена которых широкой публике ничего не говорят. А ведь именно ему удалось решить одну из сложнейших военно-политических задач в русской истории, победоносно завершив растянувшуюся на несколько десятилетий Кавказскую войну.
Древний княжеский род Барятинских происходил от черниговский князей. Предок Александра Барятинского, князь Михаил Черниговский, находясь в ставке у Батыя, отказался поклониться языческим идолам, за что был казнён. За верность православной вере Михаил Черниговский был впоследствии канонизирован.
Александр Барятинский пошёл в великого предка — он готов был отстаивать то, во что верил, невзирая ни на гнев сильных мира сего, ни на угрозу собственной жизни.
Он родился 14 мая 1815 года в семье князя Ивана Ивановича Барятинского, военного и дипломата, одного из самых состоятельных людей в России, владельца множества имений и 35 тысяч крепостных душ. Саша, старший сын Ивана Барятинского, родился в Льговском уезде Курской губернии, где его отец выстроил огромную усадьбу-дворец, слава о которой гремела по всей России.
Князь Иван Барятинский не хотел для сына ни военной, ни придворной карьеры, собираясь сделать из него финансиста или агронома. Для воспитания Саши были наняты английские педагоги, он получал лучшее домашнее образование, которое было возможно на тот момент, а с восьми лет отец начал учить его пахать землю, для чего князь приобрёл сыну маленький плуг.
Жизнь Саши коренным образом изменилась в 10 лет, когда умер отец. Мать, оставшаяся с семью детьми на руках, уже не могла поддерживать прежние намерения покойного мужа в воспитании первенца. В 14 лет Александра отправили в московский пансион, а после переезда в 1831 году он решает наперекор мечтам отца всё-таки стать военным.
Родные не одобряли намерений Александра, но он получил поддержку от императорской четы. Николай I и его жена Александра Фёдоровна, тепло относившиеся к отцу Александра, посодействовали поступлению отпрыска знатного рода в Школу гвардейских подпрапорщиков и кавалерийских юнкеров с зачислением юнкером в Кавалергардский полк.
Не исключено, что вскоре император пожалел об оказанной молодому князю Барятинскому милости. Во время обучения Александр был участником всех мыслимых и немыслимых кутежей и хулиганских проделок. Особенно часто князь Барятинский веселился в компании своего закадычного друга, который был на год старше. Друга звали Михаил Лермонтов.
Поэт запечатлел образ друга Саши в поэме «Гошпиталь», выведя его под именем «князь Б-й». О проделках «князя Б-го» говорил весь Петербург. Говорили даже о том, что любвеобильный юноша положил глаз на дочь императора, великую княжну Марию Николаевну.
Терпение императора лопнуло после того, как Александр Барятинский с друзьями устроил переполох на народных гуляниях в столице — в разгар празднеств на Неве в строй нарядных судёнышек врезался странный чёрный челн с чёрным же гробом на борту.
После этого заплыва император лично «выписал» молодому князю пять месяцев ареста, после чего Александра Барятинского отправили перевоспитываться на Кавказ в Кабардинский егерский полк действующей армии.
Кутила и дамский угодник на Кавказе продемонстрировал удаль совсем иного рода — он отличился в боях, был ранен, зарекомендовал себя с наилучшей стороны и по возвращении в Петербург был награждён золотой саблей с надписью «За храбрость».
Николай I настолько остался доволен переменой, произошедшей в молодом князе, что назначил его состоять при наследнике престола цесаревиче Александре, будущем императоре Александре II.
Место при цесаревиче было, возможно, наиболее перспективным в империи, с точки зрения карьеры, тем более что два Саши быстро сдружились. Но князь Барятинский, однажды побывав на Кавказе, влюбился в этот край и мечтал отправиться туда вновь.
Во время пребывания при персоне цесаревича судьба князя Барятинского вновь пересеклась с историей русской поэзии. Дело в том, что близким другом князя оказался не кто иной, как Жорж Дантес. И когда после роковой дуэли Россия оплакивала великого поэта, Барятинский слал письма утешения и поддержки Дантесу, сидевшему на гауптвахте. Эту дружбу поклонники Пушкина много раз припоминали князю Барятинскому.
В 1845 году 30-летний Александр Барятинский, в качестве адъютанта цесаревича дослужившийся до чина полковника, по высочайшему повелению отправляется на Кавказ, где дела русской армии в ту пору шли неважно.
Возглавив 3-й батальон Кабардинского егерского полка, он участвует в Даргинском походе.
13 июня 1845 при поражении войск Шамиля близ селений Гогатль и Анди Барятинский проявил особенные отличия. Раненый пулей в голень правой ноги навылет, он остался в строю — и в награду за совершённые подвиги получил орден Святого Георгия 4-й степени.
Звезда и знак (крест) ордена Святого Георгия I степени.
14 июня при движении к Анди 3-й батальон под командованием князя Барятинского блистательно атаковал 6-тысячный отряд горцев и выбил их после кровопролитного боя из завалов на высотах за рекой Годор.
После взятия Дарго в начале 1846 князя Барятинского отправляют на лечение за границу, но проездом через Варшаву он принял по поручению фельдмаршала князя Паскевича командование над летучим отрядом, назначенным для преследования и истребления краковских мятежников. Поручение это Барятинский успешно выполнил за пять дней.
В начале 1847 года князь Александр Барятинский назначен командиром Кабардинского егерского полка, с которым участвует в боевых действиях.
В Петербург князь наведывается крайне редко, ибо там над ним повисла угроза совсем иного рода. Александр Барятинский категорически не хотел связывать себя узами брака, но монаршья чета, некогда устроившая его военную карьеру, теперь намеревалась женить его.
Одному из самых завидных женихов России подобрали соответствующую невесту — Марию Столыпину.
Барятинский, как мог, уклонялся от брака, ссылаясь то на бои, то на неотложные дела. Однако в 1850 году император жёстко потребовал от князя покориться его воле. Пошли слухи о возможной опале, и мать Александра стала умолять сына подчиниться.
Казалось бы, князю Барятинскому ничего не оставалось, как жениться. Но Александр нашёл выход — приехав в гости к брату Владимиру, который к тому времени уже обзавёлся семьёй, он вручил ему подарок в виде запечатанного конверта. В конверте была дарственная на все земли и поместья, доставшиеся ему от отца. И завидный жених в одночасье стал простым служакой, без богатств и крепостных душ.
В итоге брак расстроился, а император выразил высочайшее неудовольствие. Тем не менее на военной карьере Барятинского это не отразилось никак — в 1853 году он дослужился до звания генерал-адъютанта и начальника главного штаба русских войск на Кавказе.
Взошедший на русский престол новый император Александр II получил в наследство от отца массу государственных проблем, среди которых одной из самых болезненных была растянувшаяся не десятилетия Кавказская война. Поставить в ней точку новый император поручил своему другу и бывшему адъютанту. В июле 1856 года князь Барятинский был назначен главнокомандующим русской армией на Кавказе, а в августе того же года получил чин генерала от инфантерии и пост наместника на Кавказе.
«Портрет А.П.Ермолова». 1825 г. Художник Доу Джордж.
Барятинский, в отличие от многих других русских военачальников на Кавказе, считал, что необходимо решать вопрос не только силой оружия, но и, так сказать, экономическими рычагами.
Новый наместник финансово поощрял стремление горцев к мирной жизни, охотно брал на русскую службу самых воинственных, но готовых служить русскому царю.
Барятинский полагал, что горцы вполне способны жить в Российской империи, опираясь на внутреннее самоуправление. При этом князь был непримирим к некоторым обычаям, которые полагал необходимым искоренить — в частности, кровную месть.
Уважение к менее кровавым горским обычаям, глубокое знание менталитета горцев позволили Барятинскому завоевать доверие и уважение даже среди противников. Популярность князя стала беспокоить даже самого Шамиля, поскольку вместе с этим процессом происходило падение его собственной популярности.
Барятинский отказался от карательных походов, неизбежно приводивших к большим потерям, успешно отражая набеги горцев с опорой на многочисленные крепости. Он следил за тем, чтобы у его солдат было лучшее обмундирование и вооружение, что опять-таки вело к сокращению жертв. Осуществляя военные операции, он стремился добиться максимально возможного перевеса в живой силе, дабы сделать сопротивление противника бессмысленным.
Тактика Барятинского дорого стоила — кавказские расходы съедали треть военного бюджета страны. Против него ополчились финансисты и дипломаты — первые требовали сокращения расходов, вторые — снижения военной активности переговоров с Шамилем, дабы избежать нового ухудшения отношений с Францией и Англией, поскольку положение России на международной арене после поражения в Крымской войне было чрезвычайно шатким.
Князь Барятинский стоял на своём — «кавказский вопрос» надо закрывать сейчас, и иного способа сделать это нет. Сэкономив сегодня, полагал кавказский наместник, мы потеряем завтра ещё больше денег и солдатских жизней.
Александр II остался на стороне князя Барятинского, предоставив ему карт-бланш на действия.
С 1856 года три больших русских отряда — Чеченский, Дагестанский и Лезгинский — стали давить на горцев с трёх направлений, лишая верную Шамилю армию манёвра и неуклонно уменьшая контролируемую горцами территорию.
Русские солдаты вырубали леса и строили новые укрепления. Эта неторопливая и методичная тактика заставляла сторонников Шамиля забираться всё выше в горы.
В 1858 году русские закрепились в Аргунском ущелье, создав там новые мощные укрепления — Аргунское и Евдокимовское.
Шамиль чувствовал, как князь Барятинский сжимает кольцо окружения, «удушая» противника. Все его попытки изменить ситуацию не привели к успеху.
Шамиль отступил в аул Ведено, который был осаждён русской армией в конце декабря 1858 года. После трёхмесячной осады 1 апреля 1859 года русская армия пошла на штурм Ведено. После 18-часового артобстрела русские войска заставили горцев покинуть аул.
При занятии Ведено было обнаружено около полусотни трупов бойцов Шамиля, русская армия потеряла убитыми девять солдат. Шамиль лишился своей резиденции, которую контролировал 14 лет.
К середине июня 1859 года на территории Чечни были подавлены последние очаги сопротивления. Шамиль с оставшимися верными ему воинами отступил в дагестанский аул Гуниб.
В августе 1859 года 16-тысячная русская группировка блокировала аул, в котором оставалось около 400 сторонников Шамиля.
Князь Барятинский вёл с Шамилем переговоры о капитуляции, однако имам лишь тянул время, рассчитывая продержаться до холодов, когда русские вынуждены будут отступить.
На рассвете 25 августа штурмовая группа Апшеронского полка захватила плацдарм на южной окраине аула. Спустя несколько часов на его восточной окраине закрепились части Ширванского полка. В боях на окраинах были убиты большинство сторонников Шамиля, и к 9 часам утра под контролем верных ему воинов оставались лишь несколько построек в Гунибе.
Около полудня князь Барятинский вновь предложил Шамилю сдаться. На сей раз тот был не столь категоричен. Около четырёх часов пополудни наступил исторический момент — Шамиль вышел из своего укрытия к русским войскам.
Князь Барятинский ожидал его, сидя на камне в окружении горцев, присягнувших России. Командующий упрекнул Шамиля в том, что тот не принял предложений о сдаче ещё до штурма. Имам ответил, что во имя своей цели и своих приверженцев должен был сдаться тогда только, когда не останется никакой надежды на успех. Барятинский подтвердил гарантии безопасности самому Шамилю и членам его семьи. Также он сообщил, что Шамилю придётся отправиться в Петербург для ожидания дальнейшего решения императора о его судьбе. Вслед за этим Шамиль был сопровождён в военный лагерь на Кегерских высотах, откуда должен был отправиться вглубь России.
Пленение Шамиля стало ключевым моментом в истории Кавказской войны и вершиной карьеры Александра Ивановича Барятинского.
Война на Кавказе продлится ещё пять лет, однако продолжавшие сопротивление горцы, лишённые главной объединяющей фигуры, оказались не в состоянии противостоять отлично вооружённой, хорошо подготовленной и накопившей бесценный опыт русской армии.
Александр Барятинский был произведён в фельдмаршалы, награждён орденами Святого Георгия II степени и Святого Андрея Первозванного с мечами. Но эта победа досталась князю дорогой ценой. 45-летнего военачальника мучили старые раны, он страдал целым букетом болезней, и в 1862 году по состоянию здоровья Александр Иванович Барятинский вынужден был уйти в отставку.
Победитель Шамиля и покоритель Кавказа очень скоро оказался в тени. Забавно, но тёплые дружеские письма до последних своих дней писал ему… Шамиль, вполне освоившийся в роли почётного пленника русского царя и теперь выражавший искреннюю симпатию к одолевшему его генералу.
Барятинский продолжал следить за международной обстановкой, за процессами, происходившими в русской армии, в письмах вносил немало интересных предложений, которые, однако, оставались невостребованными.
Последние дни своей жизни до срока состарившийся военачальник провёл за рубежом. Александр Иванович Барятинский умер в Женеве 9 марта 1879 года в возрасте 63 лет.
По завещанию, его тело было перевезено в Россию и погребено в его родовом имении, в селе Ивановском Курской губернии.
