Вечные ценности…
Ахматова и Модильяни…
…все, что происходило, было для нас обоих предысторией нашей жизни: его — очень короткой, моей — очень длинной…
Анна Ахматова о Амедео Модильяни
Эти записки Анны Ахматовой о Модильяни Иосиф Бродский назвал: «Ромео и Джульетта» в исполнении особ царствующего дома»…
…Вы во мне наваждение…
Я беру вашу голову в руки и опутываю любовью…
Амедео Модильяни об Анне Ахматовой
__
В синеватом Париж тумане,
И наверно, опять Модильяни
Незаметно бродит за мной.
У него печальное свойство
Даже в сон мой вносить расстройство
И быть многих бедствий виной.
Но он мне — своей Египтянке…
Что играет старик на шарманке?
А под ней весь парижский гул.
Словно гул подземного моря, —
Этот тоже довольно горя
И стыда и лиха хлебнул…
В начале 20 века в маленьком парижском кафе перекрестились взгляды двух людей…
Впервые они встретились в мае 1910 года, во время — парадокс судьбы — ее свадебного путешествия с мужем Николаем Степановичем Гумилевым…
Они обвенчались незадолго до этого — 25 апреля…
Говорят, Гумилев понимал, что слишком свободную, захваченную чувственным вихрем жизни, вольнолюбивую Анну, остановить невозможно…
Николай Гумилев привел молодую жену в “Ротонду” — кафе, где собиралась вся художественная и литературная богема Парижа… Там ее и заприметил Амедео Модильяни…
Он был нараспашку, раскрывал перед всеми свою веру в жизнь, а потом одержимый и пьяный рвал в клочья разлинованную бумагу, потому что не мог достичь одному ему известного предела…
Она не могла его не заметить…
Она изумилась, и это чувство, смешанное с желанием и восхищением, не мог не заметить ее муж…
— Какой интересный еврей!,- подумала она.
— Какая интересная француженка!,- мелькнуло у него в голове…
И хотя мимолетное впечатление не вполне отвечало действительности, с первого взгляда между ними пролегла незримая и сильная связь…
Присутствие непостижимой и неудержимой энергии, энергии гениальности электризовало воздух и притягивало их друг к другу…
__
Он родился в итальянском городе Ливорно в 1884 году…
Год его рождения был и годом финансового краха для его семьи, которая раньше слыла обеспеченной. За несколько месяцев до рождения Амедео на имущество семьи был наложен арест, и его мать вынуждена была положить все ценности и украшения на свою кровать — в соответствии с законами Италии, все предметы, находившиеся на кровати беременной женщины, считались неприкосновенными… Несмотря на значительные финансовые трудности, мать Амедео сумела организовать для него уроки рисования, чтобы отвлечь от грустных мыслей, когда он серьезно заболел в 11 лет…
Именно тогда Амедео принял решение посвятить себя живописи. С этого момента начинается его мучительный и сложный поиск собственного стиля в искусстве. В этом поиске он прошел путь от живописи к скульптуре и обратно, изучая геометрические возможности изображения человеческого тела. Неуемная энергия движения, готовность к экспериментам и умение обходиться малым помогали ему справляться даже в самых сложных обстоятельствах…
В Париже он жил в отчаянной нищете, часто рисуя портреты прохожих в кафе Монпарнаса за несколько франков, выпивку или еду…
В живописной ярко-желтой куртке и широкополой шляпе, с ярким баскским платком на шее — таким предстал Амедео Анне в тот майский вечер в кафе «Ротонда»…
__
Их первая встреча едва не окончилась скандалом…
В кафе Анна была не одна — ее сопровождал Николай Гумилев… Всего лишь за месяц до того они поженились, и поездка в Париж стала их свадебным путешествием… Внимание Амедео к Анне не укрылось от Николая Гумилева и вызвало вспышку ревности…
Но главной причиной ссоры стали резкие высказывания Модильяни в адрес Гумилева — художнику не понравилось, что Николай Гумилев переговаривается с женой по-русски…
Вспыльчивый и страстный характер Модильяни был хорошо известен в парижских кругах…
Он был горяч, непоследователен, необыкновенно горд, и частенько мог затеять ссору… Однако сила его обаяния была столь велика, что ему легко прощали обиды…
Поэт Жан Кокто, любимый друг художника, так описывал его: «Он был веселым, остроумным, очаровательным, очень яркой и интересной личностью»…
И именно поэтому, несмотря на ссору, разгоревшуюся в кафе «Ротонда», Анна Ахматова продолжила встречи с Амедео Модильяни до самого своего отъезда…
Сила взаимного притяжения была столь велика, что после возвращения Ахматовой на родину Модильяни писал ей в Россию многочисленные письма, наполненные неистовой страстью:
«Вы во мне наваждение»…
«Я беру вашу голову в руки и опутываю любовью»…
В 1911 году Анна вернулась в Париж…
Ее решение привело к размолвке с Николаем Гумилевым, и эта трещина во взаимоотношениях позднее разрушила их брак…
Вторая встреча едва не разочаровала Анну…
Измученный туберкулезом Модильяни страшно переменился — осунулся, потемнел лицом…
Болезнь, которая стала толчком к творчеству, изматывала Модильяни и отнимала у него силы…
Но несмотря на внешние перемены, их взаимное притяжение ничуть не ослабло…
Вдвоем бродили они по Парижу и читали наизусть стихи…
Вспоминая эти прогулки, Анна позже напишет:
«Больше всего мы говорили с ним о стихах. Мы оба знали очень много французских стихов. В два голоса читали Верлена, которого хорошо помнили наизусть, и радовались, что помним одни и те же вещи, Данте он мне никогда не читал. Быть может, потому что я тогда не знала еще итальянского…
Модильяни очень жалел, что не может понимать мои стихи, и подозревал, что в них таятся какие-то чудеса, а это были только первые робкие попытки»…
В этих словах — подтверждение того, что Модильяни предвидел в Анне гениальную поэтессу, даже не будучи знаком с ее творчеством…
Впрочем, имя Анны Ахматовой на тот момент было известно разве что в петербургских литературных кругах. Известность пришла к ней лишь через год с выходом ее первого сборника, когда о ней впервые назвали «Русская Сапфо»…
А пока они были безвестными странниками, бродящими по улицам Парижа под стареньким черным зонтом Амедео… Нищета, в которой пребывал на тот момент Модильяни, была такова, что у него не находилось даже несколько су, чтобы оплатить стул для Анны, когда они забредали в Люксембургский сад…
Ахматова напишет: «Беден был так, что в Люксембургском саду мы сидели всегда на скамейке, а не на платных стульях, как было принято»…
Тем не менее, она запомнила Амедео сильным и терпеливым:
«Он вообще не жаловался ни на совершенно явную нужду, ни на столь же явное непризнание. Только один раз в 1911 году он сказал, что прошлой зимой ему было так плохо, что он даже не мог думать о самом ему дорогом»…
Нужда и безденежье были привычными для Модильяни…
Приехав в Париж в поисках своего пути в живописи, он предпочел полностью сосредоточиться на творчестве и начисто отметал коммерческую составляющую в искусстве… Один из его первых почитателей Поль Александр писал:
«Он хотел жить за счет своего искусства в то время, когда никто не интересовался его работой. Он был обречен на нищенскую жизнь, особенно принимая во внимание его щедрость и нежелание думать о завтрашнем дне»…
Все попытки его друзей свести Модильяни с состоятельными ценителями искусства неизменно оканчивались крахом из-за строптивого характера Модильяни и его категорического нежелания подстраиваться под чужие каноны…
Пожалуй, эти черты характера роднили его с Анной Ахматовой. Ее сложный и своенравный характер был хорошо известен — недаром в детстве ее прозывали «дикой девочкой»…
Анну отличало умение гордо нести голову и отстаивать свой творческий путь в любом обществе и при любых обстоятельствах…
Объединяли Анну и Амедео также общие интересы — не только любовь к поэзии, но и к живописи…
Анна вспоминала, как приходила к Модильяни поздравить с открытием выставки:
«У меня в руках была охапка красных роз. Окно над запертыми воротами мастерской было открыто. Я, от нечего делать, стала бросать в мастерскую цветы. Не дождавшись Модильяни, я ушла. Когда мы встретились, он выразил недоумение, как я могла попасть в запертую комнату, когда ключ был у него. Я объяснила, как было дело…
«Не может быть, — они так красиво лежали»…
В ту минуту в Модильяни говорил не только художник…
Два месяца этого романа оставили след не только в воспоминаниях Анны Ахматовой…
Модильяни написал 16 ее портретов, большей частью ню, из которых, к сожалению, осталось всего лишь несколько…
На прощание он подарил их Анне, но ей не удалось сохранить их в кровавой смуте, охватившей революционную Россию…
«…Рисовал он меня не с натуры, а у себя дома, — эти рисунки дарил мне. Их было шестнадцать. Он просил, чтобы я их окантовала и повесила в моей комнате. Они погибли в царскосельском доме в первые годы Революции. (По выражению Анны Андреевны их «скурили солдаты в Царском.) Уцелел тот, в котором меньше, чем в остальных, предчувствуются его будущие «ню»…
Это уточнение очень важно — оно тоже характеризует их отношения. Она не была для художника просто моделью, и тот факт, что он рисовал ее дома в ее отсутствие, означает: это было его внутренней потребностью…
Лишь одна из его работ навсегда осталась в ее жизни — кочуя в странствиях из одного дома в другой, рисунок всегда оставался висеть над ее кроватью…
Уже много позже Корней Чуковский напишет:
«Не расставалась она только с такими вещами, в которых была запечатлена для нее память сердца. То были ее «вечные спутники» — шаль, подаренная ей Мариной Цветаевой, рисунок ее друга Моди, перстень, полученный ею от покойного мужа…»
…Через 2 месяца, в 1911 году, Анна вернулась в Россию…
И снова нам остается только догадываться, что произошло между Модильяни и Ахматовой — больше они не виделись и, судя по всему, даже не переписывались…
После приезда из Парижа Анна часто спрашивала у приезжающих из Парижа знакомых о Модильяни, но каждый раз оказывалось, что о нем никто не слышал…
О его смерти в 1920 году Анна узнала случайно из газеты несколько лет спустя…
А еще через 2 года, в 1922 году, имя его станет знаменитым, и Анна Ахматова поймет, что бродила под стареньким черным зонтом с одним из гениальнейших художников столетия…
Анна Ахматова проживет долгую жизнь, переживя почти всех, кого любила…
И уже на склоне лет в 1965 году она в третий и последний раз жизни приедет в Париж…
И там на нее нахлынут воспоминания о днях, проведенных с Амедео. Ее спутник в Париже, писатель Георгий Адамович, расскажет:
«Она с радостью согласилась покататься по городу и сразу же заговорила о Модильяни. Прежде всего, Анна Андреевна захотела побывать на рю Бонапарт, где когда-то жила… Стояли мы перед домом несколько минут…
«Вот мое окно, во втором этаже. Сколько раз он тут у меня бывал», — тихо сказала Анна Андреевна, опять вспомнив о Модильяни и силясь скрыть свое волнение»…
Так, спустя более полувека со дня их встречи Анна вновь соприкоснется сердцем с Модильяни…
Ахматова, быть может, была единственной или, во всяком случае, одной из немногих знавших Модильяни, кто навсегда сохранил о нем светлую, чистую и теплую память, кто разглядел в нем не неудачника, а необыкновенный талант, который не смог приспособиться к окружавшей его действительности, совладать со временем…
__
P.S.
Так уж случилось, что Амедео Модильяни и Анна Ахматова мои любимые художник и поэт…
И лишь на закате своей жизни Анна Ахматова, с особым трепетом, поведает историю о жгучем красавце из Парижа, о котором не было написано ни одного стиха, но зато какая глубокая тоска появится в ее произведениях после их расставания…
И сам Модильяни не станет кричать об их отношениях, а просто напишет картины с ее изображением. Видимо, так передают свои чувства настоящие люди искусства: молчат вслух, и кричат о них в своих гениальных произведениях…
___
Наталия Третьякова.
«Ахматова и Модильяни. У неоконченного портрета.»
О, не вздыхайте обо мне,
Печаль преступна и напрасна,
Я здесь, на сером полотне,
Возникла странно и неясно.
И нет греха в его вине,
Ушёл, глядит в глаза другие,
Но ничего не снится мне
В моей предсмертной летаргии.
Анна Ахматова.
«Надпись на неоконченном портрете»
