Исаакиевский собор — самый выдающийся памятник архитектуры позднего русского классицизма. Его величественные, монументальные формы, богато разработанная пластика фасадов, насыщенность интерьера различными видами изобразительных искусств, и прежде всего живописью и скульптурой, неизменно привлекают к себе внимание. По своим грандиозным размерам (его высота составляет 101,5 м) Исаакиевский собор входит в число крупнейших купольных сооружений Европы. Он уступает только собору св. Петра в Риме и почти равняется величине собора св. Павла в Лондоне. Расположенный в самом центре города, Исаакиевский собор доминирует в ансамблях двух его главных площадей — Декабристов (бывшая Сенатская площадь) и Исаакиевской. К тому же он в значительной степени определяет силуэт города и хорошо виден в перспективах многочисленных улиц, проспектов, площадей и набережных.
Созданию существующего Исаакиевского собора предшествовала многолетняя история строительства Исаакиевской церкви, восходящая к первым годам существования Петербурга и связанная с именем его основателя — Петра Великого. В 1710 г. в честь тогда еще царя Петра I, родившегося 30 мая 1672 г., в день св. Исаакия Далматского, была устроена Исаакиевская церковь на Адмиралтейском лугу, напротив башни Адмиралтейства. Она располагалась на том самом месте, где значительно позже был сооружен фонтан. Церковь была деревянной, одноэтажной, с одноярусной колокольней, увенчанной шпилем, и маленьким куполом на барабане, отмечающим местоположение алтарной части. Церковь перестроили из адмиралтейской чертежной, занимавшей отдельное строение. В 1712 г. в этой церкви Петр I венчался, а через пять лет, в 1717 г., была заложена каменная Исаакиевская церковь, но уже на новом месте, и ближе к реке Неве. Это место отмечает теперь памятник Петру Великому — знаменитый Медный всадник. Церковь строилась десять лет, но просуществовала недолго. Расположенная вблизи реки, она страдала от невских вод, размывавших фундамент в периоды частых наводнений. В конструкциях собора появились трещины, и после случившегося в 1735 г. пожара ее решили разобрать.
В середине XVIII в., в период правления Екатерины II, вместо разобранной Исаакиевской церкви начали возводить Исаакиевский собор — значительно дальше от Невы, на нынешней Исаакиевской площади. Автор проекта нового сооружения архитектор Антонио Ринальди спроектировал его пятиглавым, с многоярусной колокольней со стороны западного фасада. Фасады собора предполагалось облицевать разноцветным мрамором. Заложенный в 1768 г., к концу XVIII в. он был отстроен только до карниза. Павел I, сменивший на престоле Екатерину II, приказал придворному архитектору Винченцо Бренне достроить Исаакиевский собор минимально возможными средствами. Поэтому собор был достроен одноглавым, с укороченной вдвое колокольней и оставался облицованным мрамором только наполовину. В таком неприглядном виде собор был освящен в 1802 г. В последующие годы неоднократно поднимался вопрос об изменении облика Исаакиевского собора. В 1809 и 1813 гг. объявлялись конкурсы на проект его перестройки. Но ни один из них не дал положительных результатов.
В 1816 г. Александр I обратился к генералу Бетанкуру с просьбой рекомендовать архитектора, который смог бы осуществить перестройку Исаакиевского собора. Выбор Бетанкура остановился на молодом Монферране. В течение 1816-1817 гг. архитектор разработал целый ряд вариантов собора, один из которых был взят за основу для дальнейшей работы. Первый получивший утверждение проект был выполнен в 1818 г. Одновременно с утверждением проекта Монферрана создается специальная Комиссия по перестройке Исаакиевского собора из высокопоставленных государственных деятелей. Тем самым с первых дней строительства собору придавалось огромное значение. Уже с весны 1818 г. ведутся подготовительные работы по перестройке Исаакиевского собора. Перестройка началась с заготовки материалов, земляных работ, забивки свай и устройства дополнительного фундамента. Работы продолжались непрерывно даже в зимнее время. В частности, согласно счету, предъявленному Комиссии подрядчиком крестьянином Евдокимом Фарафонтьевым, с 1 января по 15 марта 1819 г. только на забивке свай было занято 4245 человек. На второй год строительства предполагалась официальная закладка собора. С этой целью Монферран предложил в основание нового фундамента положить серебряную доску с составленным им текстом, а также медали золотые и серебряные монеты. Но Александр I приказал медали не выбивать никакой церемонии при закладке не делать, вместо серебряной закладной доски положить медную.
Закладка Исаакиевского собора по проекту Монферрана произошла 26 июля 1819 г. Для более успешного ведения строительных работ в 1818 г. в соответствии с чертежами Монферрана и под его непосредственным руководством приступили к изготовлению большой разъемной модели собора. В основном модель предполагалось вырезать из липы, а карниз и колонны — из грушевого дерева. Если барельефы изготавливались из гипса, то круглая скульптура, капители и орнаменты — из бронзы. Из золоченой бронзы были выполнены купола. В работах по изготовлению модели принимали участие столяр И. Гербер, скульпторы П.И. Брюлло, П.В. Свинцов, живописец Ф.П. Брюлло и др. Начатая в 1818 г., модель была закончена в 1821 г. В дальнейшем, по мере совершенствования проекта, в модель вносились соответствующие изменения, не затрагивавшие, однако, ее основных конструкций. Модель находилась в одном из помещений расположенного поблизости дома Лобанова-Ростовского, построенного по проекту Монферрана. В настоящее время она хранится в Научно-исследовательском музее Академии художеств. Одновременно с изготовлением модели в 1820 г. Монферран выпустил альбом гравированных чертежей Исаакиевского собора. Это дало возможность широкого обсуждения проекта. Член Комитета для строений и гидравлических работ соотечественник Монферрана архитектор А. Модюи, приехавший в Петербург еще в 1808 г., выступил с резкой критикой проекта Исаакиевского собора. При Академии художеств, возглавляемой президентом А.Н. Олениным, была создана комиссия для рассмотрения проекта Монферрана. Архитектору пришлось доказывать, что конструкция предложенного им сплошного фундамента вполне надежна, что связать между собой старую и новую кладку при этом вполне возможно. Однако он признал, что конструктивное решение купола на барабане, опирающегося на столбы, построенные в разное время, малоудачно. Но здесь сказалась непреклонная воля императора сохранить старые части собора Ринальди. Заседания комиссии при Академии художеств, задачей которой было исправление проекта Исаакиевского собора, завершились конкурсом. В нем на равных основаниях со всеми принял участие и Монферран. На конкурс были представлены многочисленные проекты, в том числе архитекторов В.П. Стасова, А.А. Михайлова 2-го, А.И. Мельникова. Но новый проект Монферрана оказался лучшим и был утвержден 3 апреля 1825 г.
Прерванные на несколько лет строительные работы возобновились по вновь утвержденному проекту. Особенное внимание Монферран уделял фундаментам собора. Архитектор пришел к выводу, что при строительстве на болотистой петербургской почве для такого массивного сооружения, как Исаакиевский собор, необходим сплошной фундамент, равномерно передающий на грунт различной величины нагрузки опорных столбов, стен и портиков. Конструкция фундамента была разработана Монферраном совместно с инженером Бетанкуром. Она явилась новым словом в строительной практике того времени. Вначале копали глубокий котлован, из которого непрерывно выкачивали воду. Одновременно чугунными бабами вбивали в почву пропитанные смолой сосновые сваи длиной более шести метров и диаметром не менее четверти метра. Сваи забивались на одинаковом между ними расстоянии, равном их диаметру, до тех пор пока они не переставали входить в землю. Земля между сваями при этом уплотнялась до твердости камня. Затем сваи нужно было обрезать под один уровень со старыми. С этой целью Монферран предложил прекратить откачивать постоянно прибывающую в котлован воду, а когда она достигла нужного уровня, ее снова откачали и по полученной отметке ровно обрезали новые сваи. После заполнения промежутков между сваями утрамбованным древесным углем вместо деревянных брусьев, обычно применявшихся в таких случаях для равномерного распределения давления на сваи, уложили в два ряда тщательно подогнанные друг к другу каменные плиты на известковом растворе. При такой конструкции фундамента старые и новые части прочно связывались между собой. Всего на Устройство фундаментов потребовалось более пяти лет. Одновременно заготавливались гранитные монолиты для колонн четырех портиков и мрамор для облицовки фасадов и интерьера собора.
В распоряжение Комиссии по перестройке Исаакиевского собора были переданы Тивдийские и Рускольские мраморные ломки. Первые располагались в Петрозаводском уезде Олонецкой губернии, а вторые — в Сердобольском уезде Выборгской губернии. На Тивдийских ломках добывался светло и темнокрасный мрамор, а на Рускольских — светлосерый с синеватыми прожилками. Монферран разработал проект приспособлений для транспортировки монолитов, в чем ему помогал Бетанкур. В частности, Бетанкур предложил конструкцию специальных воротов (кабестанов). После доставки монолитов они закатывались в специально выстроенные сараи, где окончательно обрабатывались перед установкой. Ради удобства ведения работ, хотя и вопреки сложившимся традициям, Монферран предложил установить колонны портиков до возведения стен. Для каждого из четырех портиков были изготовлены отдельные леса, наверху которых закреплялись блоки с перекинутыми через них канатами. Механизмами подъема служили все те же кабестаны. Особый интерес вызвали подъем и установка первой колонны, расположенной на восточном углу северного портика. Небывалое зрелище происходило 20 марта 1828 г. в присутствии императорской фамилии. В ознаменование этого события под колонну была положена платиновая медаль с профильным изображением Александра I. С помощью шестнадцати кабестанов колонну установили за сорок пять минут. В течение последующих трех месяцев были установлены остальные пятнадцать колонн северного портика. Все работы по установке колонн завершили в 1830 г. Кладка стен осуществлялась из кирпича на известковом растворе. Кирпичная кладка для большей надежности чередовалась с каменными прослойками. К основной кладке снаружи и внутри металлическими скобами прикреплялась мраморная облицовка.
Строительство велось одновременно по всему периметру здания. Возведение стен до уровня колонн портиков завершилось в 1836 г. Наступил ответственный момент сооружения перекрытий. По первоначальному проекту предполагалось средние части портиков перекрыть коробовыми сводами, а боковые оставить плоскими с обработкой кессонами, как в римском Пантеоне. Пропорции портиков также были выдержаны в соответствии с выдающимся памятником древности. Подобное заимствование лучших образцов прошлого в эпоху классицизма считалось проявлением хорошего вкуса. Однако Монферран не копировал слепо эти образцы. На основе самых передовых достижений строительной техники того времени он сумел создать собственную конструкцию, отличную от предшествующих. Традиционные кирпичные своды он заменил на полносборные чугунные фермы, связав их легкими металлическими стержнями со стропилами, поддерживающими кровлю. Одновременно они надежно скреплялись с основной кирпичной кладкой и мраморной облицовкой. Благодаря легким металлическим конструкциям Монферран исключил боковой распор и уменьшил нагрузку на несущие колонны и стены. Все конструктивные изменения портиков архитектор внес в новый, третий по счету высочайше утвержденный проект, датированный 14 февраля 1835 г.
К концу 1837 г., когда было возведено основание барабана купола началась установка верхней колоннады. Для этого Монферран вынужден был разработать еще одну необычную конструкцию лесов, предназначенных для подъема на значительную высоту двадцати четырех колонн, каждая из которых весила шестьдесят четыре тонны. Весь процесс подъема и установки одной колонны на основание барабана длился два часа, притом что в работах было занято примерно триста человек. Однако если первая колонна была поставлена на место в начале ноября 1837 г., то последняя только через два месяца. Теперь можно было начать сооружение самой ответственной и сложной части собора — купола на барабане. Но прежде чем приступить к детальной разработке купольного завершения, Монферран вновь обратился к богатому опыту своих предшественников. Он досконально, с карандашом в руках изучил конструкции куполов знаменитых сооружений Флоренции и Рима Лондона и Парижа, а также Петербурга. В результате вместо привычных кирпичных сводов, имевших место в предыдущих проектах, архитектор предложил собственную конструкцию из трех взаимосвязанных полносборных металлических оболочек, тем самым значительно опередив не только своих предшественников, но и современников. Если старший современник зодчего — архитектор А.Н. Воронихин, построивший Казанский собор, впервые в Петербурге создал металлический наружный купол при сохранении двух внутренних кирпичных сводов, то Монферран — автор первой цельнометаллической пространственной конструкции связанных воедино сводов. Основное значение изобретения Монферрана заключалось в том, что металлические конструкции купола оказались в несколько раз легче сплошных кирпичных сводов. К тому же в пояснительной записке, приложенной к рабочим чертежам на строительные работы в 1838-1840 гг., архитектор указал, что сооружение купола по новому проекту позволит сэкономить два миллиона рублей — сумму астрономическую по тем временам.
Источник: www.rin.ru
Первые Исаакиевские храмы
Первый Исаакиевский храм был создан в 1707 году по указу Петра I во имя небесного покровителя царя – преподобного Исаакия Далматского. Его переделали из чертежного амбара, находившегося рядом с Адмиралтейством. В этом храме венчались император Петр I и императрица Екатерина Алексеевна.
Второй каменный собор был возведен архитектором Г.И. Маттарнови рядом с набережной Невы.
Третий храм начал строиться в царствование императрицы Екатерины II по проекту Антонио Ринальди и в упрощенном виде достроен архитектором В. Бренной при Павле I. Собор не соответствовал парадному облику северной столицы, и император Александр I объявил о его перестройке. В конкурсе приняли участие многие известные зодчие, но они не выполнили главного требования царя – в память о великих предках сохранить в новом соборе алтарную часть старого. Государь поручил это молодому французскому архитектору Огюсту Монферрану, его проект перестройки храма получил Высочайшее одобрение.
Четвертый Исаакиевский собор
Для грандиозного сооружения, задуманного Монферраном, требовался надежный сплошной фундамент. В дно котлована были забиты просмоленные сосновые сваи, на них уложили гранитные плиты и бутовый камень. Четыре фасада собора были украшены портиками с монолитными гранитными колоннами, которые вырубались на каменоломне Пютерлакс и по воде доставлялись на баржах к месту строительства. Установка этих колонн вызвала восхищение современников – их поднимали вручную, при помощи деревянных лесов. Так же на высоту 43 метров подняли колонны барабана купола. Строительство Исаакиевского храма продолжалось четыре десятилетия и стало школой новых технологий, многие из которых использовались впервые, в том числе рельсовый путь, легкий металлический купол и широкое применение в декоративном убранстве гальванопластики. Церемония освящения и открытия храма состоялась 30 мая 1858 года в присутствии императора Александра II, членов царской фамилии и хора из 1200 певчих. Исаакиевский собор стал главным кафедральным храмом России.
Источник: http://www.cathedral.ru/istoriya_sozdaniya
На указанной странице есть изображения всех четырех храмов.
«Нельзя себе представить, какую идею силы, мощи и вечности выражают на своём немом языке эти гигантские колонны, в едином броске устрмлённые вверх… Они долговечны, как кость самой Земли, и если рассыплются, то только вместе с нею», — писал об Исаакиевском соборе Теофиль Готье. Это суждение французского романтика лестно, но не во всём справедливо. В целом собор преподобного Исаакия Далматского как раз не оставляет впечатления «устремлённости вверх», на котором настаивает Готье. Его мощное «тело» слишком грузно, в его фасадах слишком отчётливо прослеживаются горизонтальные членения (цоколь, карнизы и т. п.). Все это сообщает зданию приземистость, но в то же время обилие монументального декора (барельефы, скульптура) не даёт возможности воспринимать его как единое «монолитное» целое — по крайней мере вблизи. Со всем тем собор является выдающимся — и едва ли не самым поздним — памятником классицизма в Петербурге. Его облик таков, что легко «прижился» бы в любом из европейских городов. Каких-то специфически-православных черт он не несёт, и в этом смысле Исаакиевский собор в большей степени является памятником имперскому могуществу николаевской России, чем напоминанием о величии Божием, которое русские зодчие традиционно привыкли визуализировать совершенно иначе. Надо сказать, что нечто подобное применительно к Исаакивскому собору ощущали наиболее чуткие люди своего времени. Карл Брюллов, работавший над внутренним оформлением храма, удивлялся: «Зачем эта мрачная масса в нашем мрачном климате?… Белый, с золотыми маковками букет к небесам был бы лучше». Того же мнения придерживался М. Д. Бутурлин, говоря об Исаакиевском соборе: «В архитектурном отношении он мне не нравится, как не соответствующий стилю храма греко-российского исповедания и как подражание парижской церкви св. Женевьевы и лондонской св. Павла». Однако большинство современников отзывались о соборе комплиментарно, впечатлённые его грандиозными масштабами, зримым воплощением «самородного богатства материалов своеземных». А со временем, сросшись и сроднившись с Петербургом, Исаакиевский собор просто перестал восприниматься как нечто доступное критике. Он есть, он знаменит, он — отражение имперского периода нашей истории.
Купол Исаакиевского собора, имеющий 22 метра в диаметре (наружный диаметр — около 26 метров), является одним из самых больших в мире. Он занимает четвёртое место после куполов соборов святого Петра в Риме, святого Павла в Лондоне и Санта-Мария дель Фьоре во Флоренции. Архитектурное родство творение Монферана обнаруживает с куполом собора святого Павла и парижского Пантеона (церковь св. Женевьевы). Изначально предполагалось, что купол будет кирпичным, но в 1838 году Монферран предложил сделать его полностью металлическим — дабы максимально облегчить конструкцию без ущерба для её прочности. Это, весьма новое для своего времени, техническое решение и было воплощено в жизнь. Главным скульптором Исаакиевского собора был И. П. Витали. Трудились над внешним убранством храма также скульпторы И. Герман, А. В. Логановский и Ф. О. Леметр. Последнего пригласили для работы над горельефами северного и восточного фронтонов. Запросив астрономическую сумму, он не вполне справился с задачей: например, в композиции северного фронтона, представляющей Воскресение Христово, он увеличил без соблюдения масштаба фигуру Христа, и в итоге она словно «вывалилась» из плоскости фронтона. Эта неудача очень досадна, поскольку северный фасад собора, выходящий к Неве и памятнику Петру, является «смыслообразующим» — недаром над портиком золотится надпись: «Господи, силою Твоею возвеселится царь». Первоначальный монферрановский проект собора предполагал лишь два шестнадцатиколонных портика — с северной и южной сторон. Но по настоянию Николая I архитектор «одел» портиками также восточный и западный фасады. Правда, восточный и западный портики имеют лишь по восемь колонн. Массивные двери собора богато украшены бронзовой пластикой. Идею такого оформления Монферран почерпнул у Гиберти, автора знаменитых «Золотых дверей» флорентийского баптистерия. Но, конечно, двери Исаакиевского собора гораздо больше. Отворяться они могут лишь при помощи особых механизмов, спрятанных в толще стен.
Исаакиевский собор имеет три престола. Центральный был освящён во имя преподобного Исаакия Далматского, северный — во имя благоверного князя Александра Невского, небесного покровителя Александра I (уместно также вспомнить, что святого князя сугубо почитал Пётр I, распорядившийся перенести его мощи в Петербург). Южный придел посвящён великомученице Екатерине, чьё имя носила императрица Екатерина II. На украшение «внутренности» собора ушло семнадцать лет. К работам, начавшимся в 1841 году, привлекли 22-х художников, причём никакого конкурса объвлено не было: всё решало слово государя. Весьма значительный объём росписей поручили мастеру Т. А. Неффу, до того никак не зарекомендовавшему себя в монументальной живописи. Так распорядился Николай I, которому очень нравился портрет великой княгини Марии Николаевны, исполненный Неффом. Помимо Неффа, трудились над внутренним убранством собора такие художники, как К. П. Брюллов, Ф. А. Бруни, В. К. Шебуев и другие, а также скульпторы — уже упомянутый И. П. Витали и П. К. Клодт. Условия работы живописцев оговаривались в особом документе, который гласил: «Художники… обязаны в течение четырёх месяцев от получения разрешения представить эскизы сии будут представлены на усмотрение государя, и посему от государя зависит окончательное присуждение работы каждого из художников. Если эскиз не будет избран, то художник не имеет права ни на какое вознаграждение за составление оного». Государь был последней инстанцией, которую надлежало пройти эскизам. Раньше него их смотрели и оценивали представители Святейшего Синода и Академии Художеств.
Довольно много споров вызвала техника росписей: Николай I склонялся к энкаустике (восковая живопись, исполняемая горячим способом), Монферран отдавал предпочтение масляной живописи. Свои требования предъявлял и сложный петербургский климат, и в итоге именно они оказались решающими: с 1851 года собор «расписывали» при помощи мозаики, демонстрирующей особую устойчивость к неблагоприятным воздействиям внешней среды. К слову, творения русских мозаичистов, трудившихся над убранством Исаакиевского соборав, удостоились самых искренних восторгов на Всемирной выставке 1862 года, проходившей в Лондоне. Специалисты отмечали, что в России изготовление мозаик «доведено до такого совершенства, как нигде в Европе». Своеобразие (несколько, впрочем, неправославного толка) придаёт интерьеру собора витраж «Воскресший Христос», выполненный в Мюнхене. Он занимает всё запрестольное окно и имеет площадь 28 квадратных метров. К сожалению, при проектировании этого витража было проявлено мало заботы о его пространственном восприятии, и в итоге посетитель видит фигуру Христа рассечённой надвое архитравом Царских врат. На это обратили внимание уже вскоре после освящение собора, а с проведением в храм электрического освещения в 1903 году неблагообразие балки, визуально отделяющей голову Спасителя от тела, стало настойчиво бросаться в глаза. Злосчастный архитрав планировали распилить посередине и присоединить его половины к створам Царских врат, но намерение это осталось невоплощённым: началась Первая мировая война. Иконостас собора декорированный десятиметровыми малахитовыми колоннами, не является вполне каноническим. Росписи тоже расположены не так, как обычно это бывает в православном храме: например, образ «Страшный суд», традиционно помещаемый на западной стене храма, в Исаакиевском соборе находится прямо над иконостасом.
Высота Исаакиевского собора — более ста метров, внутренняя площадь — более четырёх тысяч квадратных метров. Стены собора снаружи облицованы серым русскеальским мрамором, 112 гранитных колонн разного размера украшают здание. Внешний диаметр купола собора — около 26 метров, на его золочение пошло 100 килограммов золота. На баллюстраде купола находятся 24 скульптуры Ангелов и Архангелов. В интерьере собора обильно использованы разные сорта мрамора, малахит, бронза, а также шунгит и алевролитовый сланец, единственные месторождения которых находятся в Карелии. 103 стенные росписи, 52 картины на холсте и 62 мозаики составляют неотъемлемую часть убранства.
В ХХ веке собору пришлось пережить немало. Самым тяжёлым периодом в его «биографии» стал 900-дневный период блокады. Хотя собор избежал попаданий бомб и снарядов (немцы не стреляли по нему, его высокий купол служил для них слишком хорошим ориентиром), но за время войны он пришёл в аварийное состояние. В блокаду храм не отапливался и зимой промерзал настолько, что иней выступал на стенах и внутренних колоннах. Весной стены оттаивали, и вода ручьями бежала по ним, уничтожая роспись. Больше всего пострадала композиция Ф. А. Бруни «Адам и Ева в Раю» над западными дверями: её пришлось переписывать заново. После войны Исаакиевский собор был отреставрирован. Полностью это процесс завершился к 1963 году, и с тех пор собор функционировал как музей — по счастью, уже не атеистический, а историко-художественный (каковой статус он приобрёл в 1937 году). Только в 1990 году митрополит Ленинградский и Новгородский Алексий, будущий Патриарх, сумел добиться того, чтобы молитва вернулась в храм. 17 июня 1990 года, вскоре после Патриаршей интронизации, он отслужил в соборе Божественную литургию. Затем, уже заботами митрополита Санкт-Петербургского и Ладожского Владимира, богослужебная жизнь Исаакиевского собора приняла «регулярные» черты. С 1998 года, согласно распоряжению губернатора Санкт-Петербурга, Церковь получила возможность совершать в бывшем кафедральном соборе 8 богослужений в год. В 2002 году Церкви передали северный придел собора, богослужения стали совершаться по праздникам и воскресным дням. У Исаакиевского собора появились причт и прихожане. Теперь сюда приходят не только для того, чтобы осмотреть достопримечательности внутреннего убранства или подняться на колоннаду. Молитва вернулась в Божий дом.
Из журнала «Православные Храмы. Путешествие по святым местам». Выпуск №2, 2012 г.
07 декабря 2018 г. был освящен Екатерининский придел собора. Службу возглавил митрополит Санкт-Петербургский и Ладожский Варсонофий.
Комплексная реставрация потребовалась Исаакиевскому собору уже через пятнадцать лет после освящения и открытия. Такие факторы, как большая масса здания, разновременность постройки восточной (ринальдиевской) и западной частей, портики, возведённые раньше стен, привели к неравномерной осадке и деформации отдельных частей сооружения. Кроме того, начался естественный процесс выветривания мраморной облицовки. Всё это потребовало проведения длительных и трудоёмких реставрационных и ремонтных работ, которые начались, по существу, ещё на завершающем этапе строительства собора в 1840-х годах. Тогда О. Монферрану пришлось дополнительно укреплять основания колонн портиков и частично заменить мраморную облицовку фасадов. В дальнейшем подобные работы не прерывались, та или иная часть здания постоянно находилась в лесах.
В 1867 году в местах соединений медных листов кровли были обнаружены трещины, в которые просачивалась влага, повреждая кладку стен. В течение двух лет проводился ремонт кровли, водосточных труб, а также была выполнена реставрация медной обшивки стилобата главного купола. В начале 1870-х годов выяснилось, что из-за неравномерной осадки портиков их перекрытия стали опираться только на один край колонны. Колонны, в свою очередь, отклонились у основания от вертикали, в них стали появляться трещины. Под руководством академика Е. А. Сабанеева в 1873 году начались работы по выравниванию колонн портиков, определившие начало первой комплексной реставрации храма. В течение 25 лет были устранены основные дефекты конструкции здания, мраморной облицовки, проведена реставрация живописи.
В конце 1870-х годов на крыше собора установили чугунные ходовые мостики, устроили желоба и перила вокруг фонарика. Позже вновь потребовала ремонта кровля собора.
Из-за примеси сернистого колчедана рускеальский мрамор наружной облицовки не противостоял атмосферным воздействиям и интенсивно разрушался. Вследствие перепадов температуры, снега, дождя, а также последствий неравномерной осадки в мраморе появлялись трещины, сколы кромок, каверны, выпадали куски облицовки, обрушивались части карнизов и модульоны. Упавшие мраморные модульоны во время ремонта были заменены пустотелыми медными копиями, окрашенными под мрамор. Утраты наружной отделки были восполнены флорентийским мрамором бардиллио — более устойчивым к погодным условиям, но отличающимся от рускеальского более тёмным цветом.
В начале XX века частично восстанавливали мраморную облицовку, ремонтировали кровлю, водопровод, калориферы. Духовые печи и калориферы в подвальных помещениях и аттиковой галерее, установленные в XIX веке, не обеспечивали теплом колоссальный объём здания, что в первую очередь сказывалось на состоянии росписей. Это заставляло задумываться о мерах по сохранению уникальной живописи, прежде всего в плафоне главного купола. Несколько раз предпринимались попытки усовершенствовать отопительную систему, предотвратить переохлаждение верхней части. Вместе с этим проводились частичные работы по реставрации живописи аттика, в т. ч. регулярная очистка от копоти и сажи.
Ежемесячный осмотр здания, контроль и наблюдение за его состоянием, а также все работы по реставрации с 1865 по 1918 год осуществляло Технико-художественное совещание, в постоянный состав которого входили штатный архитектор и смотритель собора. Работы проходили ежегодно в плановом порядке и финансировались государством. В 1919 году содержание здания по договору о безвозмездном пользовании взяла на себя приходская община, которая не смогла обеспечить должное качество эксплуатации грандиозному сооружению. Почти десять лет не работала вентиляция, собор был лишён регулярного отопления, не ликвидировались протечки. Это привело к разрастанию плесени, разрушению живописных и мозаичных произведений, мраморной облицовки и лепного золочёного орнамента.
В связи с ухудшающимся состоянием здания собор в 1928 году был переведён в полное ведение Наркомата просвещения (Наркомпроса). Реставрационные и ремонтные работы были возложены на Ленинградские государственные реставрационные мастерские под руководством А. П. Удаленкова.
Первоочередными дорогостоящими работами стали ремонт кровли и работы по исправлению гранитных колонн, некоторые из которых отклонялись от вертикального положения вследствие неравномерной осадки здания: произведённая нивелировка показала, что западная часть здания осела на 47 см больше восточной. Неотложными были ремонт водопровода, калориферов, подъёмника, электропроводки, пожарных рукавов, уборных. Были вставлены разбитые стекла, исправлены оконные рамы в подвале, решётки и замки, исправлены пятники дверей и запаяны трещины в бронзе, очищены от грязи и копоти стены, карнизы, пояски и бронзовые украшения внутри собора, произведён ремонт наружной и внутренней облицовки.
Целый комплекс реставрационных работ, который планировалось продолжать, прервала Великая Отечественная война. Она стала тяжёлым испытанием для собора. Несмотря на принятые меры (в небе висели аэростаты, позолоту куполов покрыли маскировочной краской, окна заложили мешками с песком), собор сильно пострадал от бомбёжек, артобстрелов, сырости и холода. В октябре 1941 года рядом с собором разорвался снаряд, осколки которого частично разрушили мраморную облицовку северной стены и повредили гранитные колонны портика на глубину 10–15 см. Взрывной волной были выбиты стекла. В мае 1942 года другой снаряд пробил медную кровлю и разорвался на своде малого купола. В январе 1943 года у собора разорвалась бомба, взрывная волна частично выбила стекла уникального витража в алтарном окне.
Ещё больший ущерб был нанесён собору в результате нарушения температурно-влажностного режима. С начала войны здесь не работала отопительная система, снег и дождь проникали внутрь через разошедшиеся швы и пробоины в кровле. Живопись на стенах и сводах была сильно загрязнена, её лак потемнел и разлагался, осыпался красочный слой, местами штукатурка отставала от кирпичной кладки. Была утрачена большая часть золочёной лепнины на сводах и карнизах. В неудовлетворительном состоянии находились также и мозаики. При том, что сама смальта не пострадала, разрушалась цементная основа и мастика, на поверхности выступал известковый налёт. Тяжелее всего влажность и сырость сказались на мозаиках парусов, имеющих площадь порядка 40 кв. м сферической поверхности. Сильно пострадала наружная мраморная облицовка.
Практически сразу после снятия блокады в январе 1944 года в Ленинграде началась деятельность по восстановлению монументальных памятников, дворцово-парковых и городских ансамблей. Проводились работы по консервации, обмеры, фотофиксация и сбор научных материалов для реставрации. А вскоре после Победы, 1 июля 1945 года, была организована Ленинградская архитектурно-реставрационная мастерская Управления по делам архитектуры Ленгорисполкома (с 1950 года — Специальные научно-реставрационные производственные мастерские, СНРПМ), которая положила начало ленинградской школе реставрации, возникшей в условиях, когда возрождение памятников отечественной культуры было поистине общим делом, своего рода национальной идеей.
Среди других памятников культурно-исторического наследия, по мнению А. Л. Ротача, возглавлявшего СНРПМ, «ни один из объектов реставрации в то время не имел столько различных проблем, как здание Исаакиевского собора». Экспертной комиссией было установлено, что собор находится в катастрофическом состоянии. Для его дальнейшей сохранности требовалось проведение серьёзных мероприятий, а также немалые финансовые затраты. В сложные для страны послевоенные годы такие средства были найдены.
В первую очередь был произведён ремонт инженерных сетей и кровли, заново остеклены окна, позолота куполов промыта от защитной краски (сначала эмульсией из денатурата, скипидара и щавелевой кислоты, потом — горячей водой с порошком «Новость», а в завершение тщательно протёрта суконками и войлоком). Сделанная «через огонь» позолота оказалась достаточно прочной, и главный купол не нуждается в повторном золочении до сегодняшнего дня. В ходе реставрации было выявлено, что крепления и металлическая арматура креста главного купола сильно корродированы. Их очистили, покрыли олифой и окрасили суриком, недостающие части изготовили заново. Крест был очищен от старой позолоты и грязи, отшлифован и покрыт лаком морданом, после чего на его поверхность нанесли тонкий слой сусального листового золота. Эта работа осложнялась тем, что части креста приходилось разбирать на высоте около 100 м, спускать вниз, реставрировать, снова поднимать наверх и укреплять на прежнем месте.
Масштабные реставрационные работы в интерьере Исаакиевского собора начались в 1947 году. В течение трех лет группа художников-реставраторов во главе с Н. В. Перцевым занималась консервацией наиболее пострадавшей настенной живописи, что позволило предотвратить дальнейшее разрушение росписей. В аварийном состоянии находились более половины картин аттика. В некоторых случаях повреждения составляли от 40 до 60 % общей площади живописи, колоссальные утраты (почти 80 %) были в работе Ф. А. Бруни «Страшный суд» и полностью из-за протечек оказались утраченными росписи «Иосиф Аримафийский» и «Иосиф Обручник» в парусах малого северо-восточного купола.
Перед началом реставрации живописи по каждой картине были составлены схемы с указанием состояния красочного и штукатурного слоёв. Красочный авторский слой укрепляли составом из пчелиного воска, канифоли, скипидара и спирта. Места его отставания от штукатурки после нанесения укрепляющего состава в горячем состоянии проглаживали через кальку утюгами. Такой способ позволял надёжно скрепить красочный слой со штукатуркой и предохранить его от влажности. Поверхностные загрязнения удаляли составом из спирта-ректификата и скипидара. Эти работы позволили предотвратить дальнейшее разрушение росписей наиболее пострадавших картин в аттике, алтарях и нишах пилонов.
С 1954 года под руководством Я. А. Казакова, разработавшего основную методику, началась реставрация монументальной живописи в центральном нефе, аттике, главном алтаре и приделах. Проведенная в течение восьми лет, она позволила воссоздать единый ансамбль внутреннего убранства собора. Для укрепления штукатурного слоя использовали способ с применением извести-кипелки. Раствор молотой негашёной извести с песком и толчёным кирпичом вводили под давлением в специально проделанные в штукатурке отверстия. В процессе гашения извести раствор твердел и надёжно связывал штукатурку с кирпичной кладкой стен собора. Выделявшееся в процессе гашения извести тепло подсушивало материалы. Затем реставраторы при помощи растворителей удаляли с картин грязь и потемневший лак. Утраченные фрагменты живописи воссоздавались заново по авторским картонам и эскизам из фондов Государственного музея-памятника «Исаакиевский собор» и Государственного Русского музея, а также по фотографиям из ленинградских архивов. После воссоздания утрат и снятия поздних «записей» живопись снова покрывалась лаком.
Завершающий этап работы — воссоздание плафона главного купола кисти К. П. Брюллова «Богоматерь во славе». Плафон находился в лучшем состоянии, чем другие росписи собора, потому что был выполнен по штукатурке, нанесённой на деревянную опалубку, а не на кирпичную кладку, и, следовательно, подвергся меньшему воздействию сырости. Утраты его красочного слоя составляли всего 15 %. Несмотря на гигантские размеры картины (816 кв. м) работы заняли всего три месяца.Блокадные годы неблагоприятно сказались на состоянии пилонной живописи: пилоны полностью пропитались влагой, на полотнах наблюдалось тотальное разложение лака, зрительно картины воспринимались как цветовое пятно. Первый этап реставрации пилонной живописи начался сразу после снятия блокады, а в 1947 году иконы дублировали на новый холст и произвели укрепление с покрытием защитным лаком. К началу 1950-х годов их состояние снова стало неудовлетворительным. Почти на всех картинах в большей или меньшей степени имелись образования плесени, многочисленные кракелюры, пузыри из-за раздублирования холстов, слой пыли (в результате реставрационных работ по камню). В 1960-х годах картины были вновь отреставрированы и установлены на места.
Немало усилий потребовала реставрация витража в алтарном окне. Это уникальное произведение состоит из 21 рамы, в годы войны в 13 из них цветное стекло было выбито. Его заново изготавливали после нескольких экспериментов, проведённых сотрудниками Ленинградского технологического института им. Ленсовета. Расписанное специальными красками стекло оказалось не только многослойным, но и различной толщины; для каждой группы стёкол требовалось подобрать различную температуру плавления. Восстанавливали витраж специалисты экспериментальных мастерских и кафедры керамики и стекла Ленинградского высшего художественно-промышленного училища им. В. И. Мухиной под руководством Е. В. Поповой. Однако при следующей реставрации витража в 1998 году выяснилось, что эти работы носили скорее характер консервации. В то время в Ленинграде не было опытных витражистов. При реставрации даже не демонтировались металлические рамы витража. Нижняя часть картины по характеру росписи, некоторым провалам в тоновом решении отличалась от подлинной композиции. Грубо, штрихами кистью, акварельными красками по стеклу были исполнены облака.
При реставрации витража в 1998 году его полностью демонтировали. Все модули подгонялись по рисунку на стекле, что обеспечило точность композиции. Стекло применялось более толстое, склейка велась на медную фольгу, по примеру мировой практики реставрации старинных витражей. Для прочности поверхность собранных модулей перед установкой в раму прошпаклевали специальной мастикой. В ходе этих работ уточнили рисунок облаков и плаща Христа, восстановили наружную раму с высокопрочным стеклом. Для ухода за уникальной картиной между рамами установили алюминиевые конструкции с переходными мостиками. Много труда было затрачено на воссоздание повреждённых лепных орнаментов. Утраченные фрагменты заново отливали из алебастра и с помощью специальных штырей устанавливали на место, полировали, покрывали лаком морданом и заново золотили сусальным золотом.
Позолота гальванической скульптуры частично сохранилась. Тем не менее, и она была загрязнена и потускнела. Её промыли горячей водой с мылом, наиболее загрязнённые части очистили составом из нашатырного спирта и аммиака. Так были промыты большие и малые царские врата, паникадила, капители и базы пилястр, скульптуры ангелов в барабане купола. Скульптурные группы «Преображение» и «Вознесение» в малых алтарях вызолотили вновь. Позеленевшие в годы войны рельефы дверей собора покрыли искусственной патиной, предохранительным составом из воска, скипидара и красителей.
С 1956 по 1963 год восстанавливали внутреннюю мраморную облицовку стен, удаляли «переродившийся» слой мрамора и восполняли утраты вставками. Мрамор был в очень плохом состоянии, почернел и закоптился. От сырости и перепадов температур его поверхность утратила полировку, некоторые блоки выкрошились. Мрамор обрабатывали карборундовыми наждачными кругами, снимая верхний слой на 1,5–2 мм. Первоначально трещины заделывались цементом с мраморной крошкой, эпоксидной смолой. Мрамор промывали и полировали. Всего обработано было 11 600 кв. м камня, сделано более 10 000 вставок.
Во время послевоенной реставрации было реконструировано освещение Исаакиевского собора. В 1957 году на галереях, карнизе главного алтаря, вокруг плафона главного купола были установлены люминесцентные лампы, по углам здания — мощные софиты. Детали убранства стали доступны для обозрения. Важным этапом послевоенных работ стала реконструкция отопительной системы. В 1950-е годы здание было подключено к городской теплосети, средняя температура воздуха поднялась с 7 до 17–20 градусов, а влажность снизилась до 50–60 %. Послевоенная комплексная реставрация собора была завершена в 1963 году. Во время этих работ было сделано геодезическое обследование состояния Исаакиевского собора. Его результаты показали, что обнаруженная в 1929 году неравномерная осадка собора прекратилась. Общее состояние Исаакиевского собора проверялось в 1987 году. Была зафиксирована равномерная осадка здания на величину до 5 мм.
Широкомасштабные реставрационные работы в музее были проведены в период подготовки к 300-летнему юбилею Санкт-Петербурга. В начале 2000-х годов отреставрировано более 10 000 кв. м мраморной облицовки фасадов, которая получила трёхкратную защиту с гарантией на несколько десятков лет; расчищен от многолетней грязи и копоти гранит; отреставрированы большие бронзовые врата с восполнением утраченных ещё в 20-е годы ХХ века элементов скульптур. Одновременно восстанавливалась медная кровля, металлоконструкции чердаков, бронзовые горельефы фронтонов, золочёные надписи портиков и угловая скульптура фасадов. Был промыт и очищен от загрязнений главный купол собора. В интерьере были отреставрированы световые галереи, очищены позолота и мрамор иконостаса и киота иконы Тихвинской Божией Матери, восполнены знаки в надписях на пилонах и знаки на крестах в руках ангелов больших врат.
Новое тысячелетие привнесло в реставрационную сферу новые технологии, методы и материалы, которые позволяют проводить работы на более высоком уровне. Вместе с тем большое значение уделяется грамотному использованию и эксплуатации здания, возраст которого насчитывает уже порядка двухсот лет. Его фактическое состояние на сегодняшний день определяется как климатическими и антропогенными факторами, так и в большей степени конструктивными особенностями: колоссальным весом, инженерно-архитектурными конструкциями, спецификой росписей в интерьере храма и другими причинами.
Начиная с 2006 года по заказу музея в соборе велись работы по усовершенствованию системы теплоснабжения с использованием программ вычислительной аэродинамики, которые стали первым в России примером подобных расчётов для разработки рекомендаций по теплоснабжению столь уникальных сооружений. После первоочередных работ по теплоизоляции пола чердачного помещения были реконструированы внутренние и наружные тепловые сети, система воздушного отопления и вентиляции. На сегодняшний день в соборе действует автоматизированная воздушная система отопления, включающая в себя специально оборудованный тепловой пункт и 9 вентиляционных установок, соединённых с датчиками и контроллерами, образующими единую сеть. Данная система управляется с автоматизированного рабочего места оператора.
Создание и соблюдение благоприятных климатических условий, наряду с постоянным наблюдением и своевременными реставрационными работами, позволяют обеспечить оптимальный режим сохранности интерьера собора, и в первую очередь монументальной и станковой живописи, что является одной из первостепенных задач музея.
В 2009–2013 годах была проведена техническая реставрация, связанная с передублировкой холста и восполнением утрат, восьми картин пилонной живописи: «Введение во храм Пресвятой Девы Марии», «Сошествие Святого Духа на апостолов», «Христос посылает свой образ Авгарю» работы Т. Неффа, а также его авторская копия «Вознесение Христа»; три картины К. Штейбена «Воскресение Христа», «Положение во гроб» и «Вознесение Богородицы»; и картина Ч. Муссини «Сретение». Трудоёмкие и кропотливые работы проводились художниками-реставраторами В. К. Стразовым, А. Б. Дворниковым и В. Ф. Марченко по специально разработанной методике.С 2010 по 2013 год была проведена реставрация станковой масляной живописи в приделе святой Екатерины и в алтарных преградах, через несколько лет отреставрирована храмовая икона «Святой Исаакий Далматский» и образ «Апостол Пётр» из экспозиции музея. Выполнена передублировка холста, смена подрамника, реставрация живописи.
Особое внимание уделяется реставрации уникальной коллекции монументальной религиозно-исторической живописи, хранящейся под сводами Исаакиевского собора. Работы планируется закончить к 2029 году. Такой большой временной промежуток обусловлен как финансированием реставрационных работ, осуществляемым на средства музея, так и неограниченным доступом посетителей. Для сохранения цельного эстетического восприятия убранства Исаакиевского собора строительные леса деликатно маскируются баннерной сеткой.
В 2011–2012 годах проводилась реставрация росписей барабана центрального купола. В 2007–2009 годах в аттике западной части центрального нефа отреставрировали роспись «Сотворение мира», в 2016 году — «Жертвоприношение Ноя», «Всемирный потоп», «Творец, благославляющий Своё творение», «Солнце, Луна и звёзды» кисти Ф. А. Бруни. Помимо реставрации живописи была произведена очистка мраморного и позолоченного декора.
В 2017 году аналогичные работы были проведены в южной части третьего трансепта над входной зоной. В этой части собора находятся 9 живописных композиций, написанных в 1843–1854 годах: «Аарон, приносящий жертву Богу», «Иисус Навин входит в землю обетованную» и «Руно Гедеоново», созданные профессором П. М. Шамшиным. С южной стороны над карнизом находится работа А. Т. Маркова «Иосиф в Египте принимает отца и братьев», над ней, в люнете — «Иаков благословляет детей» кисти А. Штейбена, выше, в плафоне — «Енох, возносящийся на небо» кисти А. Т. Маркова. Автор росписей «Видение Иаковом лествицы», «Исаак благословляет Иакова» и «Авраам, приносящий в жертву Исаака» Э. Плюшар.
С начала 2018 года реставраторы перешли в следующую часть собора — южную часть второго трансепта, где в аттике находятся росписи П. В. Басина «Нагорная проповедь», В. К. Сазонова «Притча о милосердном самарянине», А. П. Никитина «Притча о сеятеле», в плафоне — «Ангелы, держащие святое Евангелие» П. М. Шамшина. За всеми видами камня в интерьере ведётся постоянный мониторинг и, в случае необходимости, производится текущий ремонт. Поддерживаются в надлежащем состоянии мраморные полы, сохранившиеся со времён Монферрана, но имеющие выщерблины и выбоины. Произведена мастиковка мраморных плит пола, регулярно проводится покрытие предохранительным составом.
По авторской методике В. И. Мезенцева была проведена и в 2015 году закончена реставрация малахитовой облицовки всех полуколонн алтарной части. Удалена старая некачественная облицовка, восполнены утраты, произведена очистка камня. На сегодняшний день ведутся аналогичные работы по реставрации лазуритовых вставок в алтарной части и лазуритовой облицовки колонн, фланкирующих царские врата. Подобная работа осложняется тем, что за полтора века произошла деструкция мастики, на которой крепился мозаичный набор пластиночек камня к металлическому основанию. Общие климатические проблемы внутри собора усугублялись жаром от горящих в XIX веке свечей на больших торшерах перед иконами главного иконостаса.
Начиная с 2007 года ведутся работы по реставрации наружной скульптуры. Выполненная в различных техниках (литьё, выколотка, гальванопластика) скульптура подвержена различного рода коррозиям. При обследовании выяснилось, что повреждение тонких металлических оболочек, изготовленных гальванопластическим способом, местами составляло более 40 %. Каркасы также были разрушены временем из-за коррозионных процессов. Проблема усугубляется техногенными факторами и высокой парусностью скульптуры, находящейся на большой высоте и обдуваемой сильными ветрами.
Первыми были отреставрированы и в ноябре 2011 года установлены на место скульптуры И. П. Витали «Святой апостол Павел» с кровли северного портика и «Ангелы со светильником» с юго-западного угла собора. Через два года ещё две скульптуры апостолов северного портика были отреставрированы и возвращены на свои места. С 2011 по 2015 год велись работы по реставрации фигур ангелов на балюстраде собора. Первоначально предполагалось реставрировать по 2 скульптуры в год, таким образом, сложные работы должны были занять 12 лет. Скульптуры имели сильное поверхностное загрязнение, утраты бронзы и патины, поздние реставрационные вставки, микротрещины, следы пайки оловянным припоем, утраты фрагментов. Однако оказалось, что больше всего в реставрации нуждалась сама балюстрада и её элементы — площадка, постаменты, балясины и стропильная система. В ходе работ была произведена замена аварийных чугунных металлоконструкций на стальные. Устранены глубокие каверны и дефекты литья. Места стыков примыкания элементов скульптуры герметизированы. На поверхности металла были устранены все виды коррозии. При патинировании в местах воссоздания мелких утрат, заклёпок и трещин на поверхности выколотной и гальванической скульптуры применён инновационный метод холодного газодинамического напыления. Воссозданы утраченные художественные элементы — чаша весов и стило ангела.
Вместе с этим выполнено усиление металлоконструкций подкровельного пространства и начаты масштабные работы по реставрации конструкций светового фонарика, самой высокой части Исаакиевского собора. При обследовании, выполненном ещё в 2009 году, были обнаружены дефекты и повреждения элементов конструкций. В 2016 году были установлены леса, что позволило сделать обширные вскрытия для детального обследования. В ходе работ выяснилось, что чугунные элементы несущих конструкций, а также железные соединительные элементы имеют коррозийные повреждения. Многочисленные дефекты и повреждения были обнаружены на элементах несущей конструкции креста и облицовке купола.
В 2017–2018 годах на фонарике ведутся работы по удалению пыли и ржавчины, замене утеплителя, произведена замена чугунных плит покрытия площадки. Проведена разборка части креста и наружной медной обшивки со спуском и отправкой её в мастерскую. В связи с реставрационными работами внутренней части фонарика выполнен демонтаж скульптуры голубя. Работы планируется завершить к декабрю 2018 года. В 2015–2016 годах были отреставрированы 12 фонарей на портиках собора, их оснастили механизмами для опускания.
Одним из направлений реставрационной работы, проводимой Государственным музеем-памятником «Исаакиевский собор», является воссоздание утраченных элементов внутреннего убранства собора. Среди последних работ: воссоздание живописного полотна «Рождество Христово» (ориг. Ч. Муссини), торшеров и лампад перед иконами первого яруса главного иконостаса, дубовых резных скамей. Отреставрированы бронзовые ограждения и крепления для хоругвей в малых приделах. В 2012 году в соборе были установлены воссозданные знамёна ополчения 1812 и 1855 годов.
Отдельно следует отметить большую работу по воссозданию колокольного звона. В начале 1930-х годов все колокола собора были отправлены на переплавку, и долгое время Исаакиевский собор молчал. В начале 2000-х годов администрацией музея было принято решение о воссоздании голоса собора, подготовлена проектная документация, отреставрированы подвесы на колокольнях. Первым был отлит и в декабре 2012 года установлен на северо-восточной колокольне 10-тонный полиелейный колокол. В 2013 году на юго-восточную колокольню подняли набор из 14 колоколов, а в конце 2015 года на северо-западную колокольню установили самый большой 16-тонный колокол. Каждый день современная автоматизированная система — электронный звонарь приводит в действие 16 колоколов.
Исаакиевский собор — всемирно известный объект культурно-исторического наследия, сохранность которого всегда была одной из государственных задач. Поэтому к эксплуатации собора предъявляются повышенные требования, а его непрерывная реставрация требует исключительно научного подхода. Такой подход на сегодняшний день собору обеспечивает государственный музей, который осуществляет непрерывный мониторинг и обеспечивает для своевременных ремонтно-реставрационных работ научную базу на основании архивных документов, исторических чертежей и фотографий. Все методики утверждаются КГИОП, к работам привлекаются высококвалифицированные специалисты и надёжные подрядные организации.
Подготовлено А. В. Головановой, http://www.cathedral.ru/ru/restoration/spas
Пётр I родился в день Исаакия Далматского, византийского монаха, причисленного к лику святых, и в честь святого, своего покровителя, в 1710 году велел выстроить деревянную Исаакиевскую церковь. Она находилась рядом с Адмиралтейством. Собственно, это была не церковь, а «чертежный амбар», в восточной части которого водрузили алтарь, а над крышей возвели колокольню. В 1717 году на берегу невы, западнее Адмиралтейства, начали возводить каменную Исаакиевскую церковь. Но грунт под сооружением стал оседать, и церковь пришлось спешно разобрать. В 1768 году Екатерина II, считавшая себя политической наследницей Петра I, начала возведение очередного Исаакиевского собора по проекту Антонио Ринальди. Собор строили на новом месте, на значительном удалении от берега Невы. Он облицовывался олонецким мрамором, яркий, праздничный и богатый вид которого, по мнению современников, достаточно точно характеризовал «золотой век» Екатерины. Но строительство затянулось, и к 1796 году — год смерти императрицы — едва дошло до половины. Сменивший Екатерину II на троне Павел I приказал придворному архитектору В. Ф. Бренне передать мрамор, предназначенный для Исаакиевского собора, на строительство Михайловского замка, а собор достроить в кирпиче. Нелепый, пугающий вид кирпичной кладки на мраморном основании породил смелые ассоциации, дерзкие сравнения и опасные аналогии. Возможно, эпиграмма флотского офицера Акимова, в которой говорится: «… Двух царствований памятник приличный, Низ мраморный, а верх кирпичный», родилась тогда из городского фольклора: она только сформулировала то, о чём говорили в Петербурге в то время. Собор строился так долго, как ни один храм в Петербурге. С ним было связано столько политических событий, что он становился как бы действующим лицом в биографии города. Естественно, что о нём спорили, по его поводу злословили, сочиняли эпиграммы. «Исаакиевская деревня» — так несколько поколений петербуржцев называли строительную площадку, многие годы существовавшую вокруг Исаакиевского собора.
Первый камень в фундамент ринальдиевского собора был заложен в 1768 году, а освящение монферрановского состоялось только в 1858-м. Три поколения петербуржцев были свидетелями небывалой стройки. Многие из них ушли из жизни, так и не подозревая, что первый собор не достроят в мраморе, а второй вообще разберут до основания и на его месте начнут сорокалетнюю эпопею по возведению третьего. Кирпичная кладка, появившаяся в царствование Павла I, действительно не соответствовала парадной застройке центральной части Петербурга. В 1809 году Александр I объявил конкурс на проектирование нового Исаакиевского кафедрального собора, торжественная закладка которого произошла 26 июня 1818 года. Проект храма создал молодой французский архитектор Огюст Монферран, за два года до этого приехавший в Россию. В 1820 году он опубликовал альбом чертежей собора, в котором допустил ряд грубых ошибок и технических просчётов. Это вызвало резкую критику проекта со стороны ведущих петербургских архитекторов. Был создан специальный комитет по рассмотрению претензий к «императорскому архитектору». Комитет признал Монферрана неудачным и по распоряжению Александра I в полном составе принял участие в его исправлении. Строительство приостановилось и возобновилось только через пять лет. Учитывая особенности петербургской почвы, в основание фундамента забили 10 762 сваи. Только через три года началась изумившая и восхитившая современников установка колонн, каждая из которых весом 114 тонн и высотой 17 метров поднималась и занимала своё место при помощи специальных кабестанов (рычагов) всего за 45 минут. Довольно оригинальной особенностью строительства стала установка колонных портиков при полном отсутствии стен собора. Затем возвели стены, увенчанные купольным барабаном из 24 колонн, поддерживающих сам купол. Один только процесс золочения купола, колоколен и крестов продолжался восемь лет.
Во внутренней отделке собора принимали участие лучшие скульпторы и художники того времени. 103 росписи по штукатурке и 52 стенные картины выполнили К. П. Брюллов, Ф. А. Бруни, П. В. Басин и другие. 350 рельефов и статуй как внутри, так и снаружи созданы по моделям П. К. Клодта, И. П. Витали, Н. С. Пименова и других крупнейших мастеров ХIХ столетия. Согласно давнему предсказанию, Монферран должен был умереть сразу после окончания строительства Исаакиевского собора. В наружном скульптурном оформлении Исаакиевскиго собора есть группа святых, поклоном приветствующая появление изображение Монферрана с моделью собора в руках. Во время освящения храма один из приближённых царя обратил внимание Александра II на то, что все святые преклонили головы перед Исаакием, и только архитектор, преисполненный гордыни, этого не сделал. Император ничего не ответил, однако, проходя мимо Монферрана, руки ему не подал и слова благодарности не проронил. Зодчий не на шутку расстроился, ушёл домой до окончания церемонии, заболел… и через месяц скончался. Монферран действительно умер через месяц после торжественного открытия собора в возрасте 72 лет, более половины которых отдал строительству главного храма Петербурга. Уверенный в посмертной славе, он задолго до конца жизни начертал на своём гербе: «Не весь умру». А в 1835 году составил завещание, в котором просил о «всемилостивейшем соизволении, дабы тело (его) было погребено в одном из подземных сводов… церкви» (Исаакиевского собора), как это было издревле принято в Европе. Однако Александр II, решил, что для архитектора, хоть и придворного, это слишком высокая честь. И хотя всего за месяц до этого Монферрану была пожалована золотая медаль с бриллиантами и сорок тысяч рублей серебром за строительство Исаакиевского собора, гроб с телом зодчего лишь обнесли вокруг собора и затем установили в католической церкви на Невском проспекте. Вскоре вдова зодчего увезла мужа на родину во Францию. Спустя некоторое время, современники придумали название выстроенному храму, за сходство его силуэта с огромным чернильным прибором — «чернильница».
Появление Исаакиевского собора в ансамбле главных площадей сразу же вызвало общественный протест, переросший в полемику, длящуюся до сих пор. Особенно острое критическое отношение к нему было среди современников Монферрана, затем оно началось постепенно затухать, чуть ли не через сто лет неожиданно ярко, на короткое время вспыхнуло вновь во время пресловутой борьбы с космополитизмом и, наконец, вовсе исчезло в наши дни, когда в десятках путеводителей и буклетов, проспектов и открыток собор предстаёт чуть ли не символом Петербурга, наравне с Адмиралтейством, Петропавловской крепостью и Медным всадником. По мнению многих учёных и исследователей, масса собора, удручающе огромная, несоразмерная ни с человеком, ни с окружающими постройками, не может считаться признаком хорошего тона в городе, где именно эти качества всегда ложились в основу всякого проектирования. Да и соотношение объёмов собора между собой не поддаётся никакой логике. Так, прекрасный сам по себе вызолоченный купол покоится на очень высоком по отношению к основному объёму барабане, отчего купол не кажется ни величественным, ни монументальным. А посаженные по сторонам барабана курьезные колоколенки вообще представляются карикатурой на традиционное русское пятиглавие. Собор, как отмечали почти все источники до 1950-х годов, излишне темен, удручающе тяжёл и грузен в своей пышности. В 1913 году отрицательное отношение к собору выразил и авторитетный краевед В. Я. Курбатов в своём путеводителе «Санкт-Петербург». Спб, 1913. Что тут сыграло роковую роль? То ли требование Александра I включить стены ринальдиевского собора в проект монферрановского, то ли постоянное вмешательство других архитекторов, что приводило не только к переделкам, но и к созданию новых вариантов проекта, то ли действительно, как утверждают многие, отсутствие истинного таланта у Монферрана… В конце 1920-х — начале 1930-х годов, пользуясь тяжелейшим положением в сельском хозяйстве Советского Союза, Америка предложила купить Исаакиевский собор. Предполагалось разобрать его в Ленинграде на отдельные части, погрузить на корабли, перевезти в Соединённые Штаты и там собрать вновь. В 1927 году страну охватил острейший сельскохозяйственный кризис: урожай товарного хлеба составил менее половины собранного в 1913 году. Положение усугубилось гибелью озимых в следующем 1928 году. В городах была введена карточная система. Но продажа хлеба за границу не прекращалось. К этому времени относится широко организованная государственная распродажа музейных ценностей — картин знаменитых художников, церковной утвари, икон, аниквариата. Сведения об этом, тщательно скрывались.
В начале Великой Отечественной войны, когда угроза фашистской оккупации пригородов Ленинграда стала реальной, началась спешная эвакуация художественных ценностей дворцов Павловска, Пушкина, Петродворца, Гатчины и Ломоносова в глубь страны. Однако всё выезти не успели, да и возможностей для этого не было. Тогда в исполкоме Ленгорсовета собралось совещание, на котором рассматривался вопрос о создании надёжного хранилища для скульптуры, мебели, фарфора, музейных архивов. Выдвигалось одно предположение за другим, и одно за другим по разным причинам отклонялось. Наконец поднялся пожилой человек, бывший артиллерийский офицер, и предложил создать центральный склад музеев в подвалах Исаакиевского собора. Своё предложение он объяснил тем, что немцы, начав обстрел Ленинграда, воспользуются куполом собора как ориентиром и постараются сохранить эту наиболее высокую точку города для пристрелки. С предложением старого артиллериста согласились. Все 900 дней блокады музейные сокровища пролежали в этом, как оказалось, надёжном убежище и ни разу не подверглись прямому обстрелу. Говоря об Исаакиевском соборе, как правило, в первую очередь пользуются точным языком цифр. Высота — 101,5 метра. Площадь — 10 862 квадратных метра. Диаметр купола — 22,15 метра. Кубатура внутреннего объёма — 155 900 кубических метров. Снаружи установлено 112 колонн цельного гранита, высота которых 17 метров. Не считая 122-метрового шпиля Петропавловской крепости, это самое высокое здание города при его большой массе могло представлять несомненный интерес для артиллеристов. Правда, легенда, скорее всего, родилась после войны и имела в основе своей конкретные факты: в подвалах собора действительно хранились художественные ценности пригородных дворцов, и действительно за всё время блокады ни одного прямого попадания в здание собора, по счастливой случайности, не было.
Из книги: Синдаловский Н. А. Легенды и мифы Санкт-Петербурга. — Санкт-Петербург: Издательство ЗАО «Норинт», 2011
